"Барбара Вуд. Улица Райских Дев " - читать интересную книгу автора

Амира пыталась держать ребенка, но при каждой схватке он выскальзывал
из ее ладоней и оказывался в опасном положении. Наконец, Амира решила
прибегнуть к последнему средству.
- Приготовьте гашиш, - сказала она.
Новый пронзительный запах поднялся в комнате, наполненной ароматами
ладана и цветов абрикоса. Амира прочитала молитву из Корана, вымыла руки и
насухо вытерла их чистым полотенцем. Она решилась прибегнуть к способу, о
котором поведала ей когда-то покойная свекровь, мать Али Рашида, знаменитая
целительница. И еще раньше Амира узнала об этом способе, когда она жила
девочкой в гареме на улице Жемчужного Дерева.
Амира подождала, пока невестка вдохнула из трубки гашиш и глаза ее
закрылись. Тогда она, осторожно направляя младенца одной рукой сверху,
попыталась ввести вторую ладонь и охватить маленькое тельце.
- Дайте ей еще гашиша, - сказала она, пытаясь понять, в каком положении
находится ребенок.
Роженица не смогла вдохнуть гашиш, содрогнулась от невыносимой боли,
отвернула голову и застонала.
Амира повернулась к двоюродной сестре и сказала спокойно и твердо:
- Позвони во дворец. Скажи Ибрахиму, чтобы приехал немедленно.
- Браво! - вскричал король Фарук. Ему выпала "лошадь", и все
приближенные, стоявшие вокруг рулеточного стола, разразились кликами
восторга.
Но один из них, который тоже восхищенно приветствовал победу короля
словами "Удача сопутствует вам сегодня ночью, ваше величество!", затаил в
глазах тревогу и украдкой поглядывал на часы. Ибрахим хотел бы позвонить
домой и узнать о состоянии жены, но как личный врач короля не имел права
даже выйти из-за рулеточного стола.
Весь вечер он пил шампанское, но с каждым бокалом, который брал с
подноса у проходившего лакея, становился все мрачнее и мрачнее. За двадцать
восемь лет своей жизни он впервые испытывал такую тоску и страшные
предчувствия. Впервые королевское окружение-среда, в которой он проводил
свои дни, - вызывало в нем такое уныние и раздражение. Король Фарук выбирал
себе приближенных, которые были похожи, как близнецы, как рой совершенно
одинаковых рабочих пчел. Оливково-смуглые, черноволосые и черноглазые,
стройные и подтянутые, молодые люди около тридцати лет, одетые в смокинги от
лондонских портных, говорящие на аффектированом английском, - все они
окончили лучшие учебные заведения Англии, все принадлежали к старинным родам
египетской знати. И как символ своей национальной принадлежности, странно
несоответствующий европейской вылощенности, - цинично заметил про себя
Ибрахим, - все, как один, носили красные фески, надвинутые до самых бровей.
Египтяне, пародирующие английских джентльменов, арабы, которые не желают
быть арабами, отказываются от родного языка, используя его только для
распоряжения слугам. Горькие мысли, охватившие Ибрахима, который и сам был
одним из этих, безмерно раздражавших его сейчас, молодых людей-близнецов,
приходили к нему нередко, но никогда-с такой силой, как сегодня. Эти мысли
порождались скорее не чувством собственного достоинства, а недовольством
своим положением.
Он занимал пост личного врача короля, но достиг его не своими заслугами
и знаниями, а благодаря могущественному вельможе, своему отцу.
Пост этот был довольно обременительным - Ибрахим обязан был