"Курт Воннегут. Der Arme Dolmetcher (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

представляю для них конкуренции и надеюсь на скорейшее разжалование в
течение ближайших двадцати четырех часов, они смилостивились настолько, что
снабдили меня ценной информацией, а именно, что я называюсь Dolmetscher. Они
также расшифровали по моей просьбе "Лорелей". Теперь в моем распоряжении
оказалось около сорока слов (уровень двухлетнего), но никакая их комбинация
не обеспечила бы меня и стаканом холодной воды.
Каждый оборот колеса сопровождался новым вопросом: "Как по-немецки
"армия"?... Как спросить, где ванная?... "Как будет "мне плохо"?...
"хорошо"?... "тарелка"?... "брат"?... "ботинок"? Мои флегматичные
инструктора утомились, и один из них протянул мне брошюру, изданную с целью
облегчить солдату в окопе овладение немецким языком. "Там нет нескольких
первых страниц", - объяснил жертвователь, когда я спрыгнул с грузовика перед
кирпичным фермерским домом бургомистра. "Пошли на самокрутки", - сказал он.
Когда я постучал в дверь бургомистрова дома, было раннее утро. Я стоял
на ступеньках, словно второстепенный персонаж, ждущий своего выхода за
кулисами. В пустой голове стучала единственная реплика, которую я должен был
произнести. Дверь распахнулась. "Dolmetscher", - сказал я.
Сам бургомистр, старый, худой, в ночной сорочке, провел меня в
предназначавшуюся мне спальню на втором этаже. Свое приветствие он в равной
степени выражал как мимикой, так и словами, так что вставлять время от
времени "Danke schon" казалось на данный момент вполне адекватной реакцией
переводчика. Я уже было приготовился задушить дискуссию на корню,
произнеся:"Ich weiss nicht, was soll es bedeuten, dass ich so traurig
bin.",* Он бы прошаркал назад в постель, убежденный, что имеет дело с
опытным, хотя и полным мировой скорби, или Weltschmerz** Dolmetscherом.
Военная хитрость оказалась излишней. Он оставил меня одного осматривать
позиции и собираться с силами.
______________
* Я не знаю, что должна означать моя печаль.(нем.)
** Мировая скорбь (нем.)

Главным моим трофеем была изувеченная брошюра. Я по очереди изучил
каждую из ее бесценных страниц, восхищенный простотой переложения
английского языка на немецкий. С этим буклетом, все, что от меня
требовалось - это вести пальцем по левой колонке, пока я не находил ту
английскую фразу, которая была мне нужна, а потом отттараторить мешанину
бессмысленных слогов, напечатанную напротив в правой колонке. "Сколько у вас
гранатометов?", к примеру, звучало так: Вии филь гренада вэафэа хабен зи?
Самый безупречный немецкий для "Где ваши танковые колонны?" оказался не
сложнее чем Во зинт ире панцер шпитцен? Я шевелил губами, бормоча про себя
фразы: "Где ваши гаубицы? Сколько у вас автоматов? Сдавайтесь! Не стреляйте!
Где вы спрятали ваш мотоцикл? Руки вверх! Из какого вы подразделения?

Брошюра внезапно закончилась, и мое состояние из маниакального
превратилось в депрессивное. Датчане из Пенсильвании скурили все тыловые
любезности, составлявшие первую часть брошюры, оставив мне для проработки
лишь остроты рукопашного боя.
Я лежал без сна в кровати, а в моей голове постепенно вырисовывалась
драма, в которой я мог бы сыграть...
Толмач (дочери бургомистра): Не знаю, что будет со мной, я столь