"Курт Воннегут. Мать Тьма" - читать интересную книгу автора

Свободный Американский Корпус был мечтой фашистов, мечтой о боевой
части, сформированной в основном из американских военнопленных. Это должна
была быть добровольная организация. Она должна была сражаться только на
русском фронте. Это должна была быть военная машина с высочайшим боевым
духом, движимая любовью к западной цивилизации и страхом перед монгольскими
ордами.
Когда я говорю, что эта воинская часть была мечтой нацистов, у меня
начинается приступ шизофрении, так как идея Свободного Американского Корпуса
принадлежала мне. Я сам предложил создать этот корпус, придумал форму и
знаки отличия, написал его кредо. Кредо начиналось словами: "Я, подобно моим
славным американским предкам, верю в истинную свободу..."
Свободный Американский Корпус не имел шумного успеха. В него вступили
всего трое американских военнопленных. Бог знает, что с ними сталось.
Подозреваю, что их уже не было в живых, когда я приехал навестить Нотов, и
что из всего корпуса остался в живых только я.
Когда я заехал к ним, русские были всего в двадцати милях от Берлина. Я
решил, что война уже на исходе и самое время кончать мою шпионскую карьеру.
Я вырядился в форму, чтобы усыпить бдительность тех немцев, которые
могли помешать мне выбраться из Берлина. К багажнику моего украденного
мотоцикла был привязан сверток с гражданской одеждой. Я заехал к Нотам без
всякой задней мысли. Я просто хотел попрощаться с ними и чтобы они
попрощались со мной. Я беспокоился о них, жалел, по-своему любил их.
Железные ворота большого белого дома были открыты. В воротах,
подбоченившись, стоял сам Вернер Нот. Он наблюдал за работой группы польских
и русских женщин, угнанных в Германию. Они перетаскивали чемоданы и мебель
из дома в три запряженных лошадьми фургона.
В упряжке были маленькие золотистые лошадки монгольской породы, ранние
трофеи русской кампании.
Надсмотрщиком был толстый, средних лет голландец в поношенном костюме.
Охранял женщин высокий старик с одностволкой времен франко-прусской
войны. На его чахлой груди болтался Железный крест.
Еле волоча ноги, из дома вышла женщина, несшая великолепную голубую
вазу. Она была обута в деревянные башмаки с холщовыми завязками. Это было
оборванное существо без имени, без возраста, без пола. У нее был потухший
взгляд. Нос у нее был отморожен, в багровых и белах пятнах.
Казалось, она вот-вот уронит вазу, она так ушла в себя, что ваза просто
могла выскользнуть у нее из рук.
Мой тесть, видя, что ваза может упасть, завопил, как полоумный. Он
визжал, что Бог мог бы пожалеть его, посочувствовать ему хоть раз, дать ему
более разумное и энергичное существо. Он вырвал вазу у оцепеневшей женщины.
Чуть ли не в слезах он призывал нас всех полюбоваться голубой вазой, которая
едва не исчезла с лица земли из-за тупости и лени.
Оборванный голландец-надсмотрщик подошел к женщине и, истошно крича,
повторил ей слово в слово то, что сказал мой тесть. С ним был и старый
солдат, являя собой ту силу, которая в случае необходимости будет применена
к ней.
Что в конце концов сделали с ней, было смехотворно. Ее даже не тронули.
Ей просто было отказано в чести перетаскивать вещи Нота.
Ей велели стоять в стороне, тогда как остальным продолжали доверять эти
сокровища. Наказание состояло в том, чтобы заставить ее почувствовать себя