"Курт Воннегут. Утопия 14" - читать интересную книгу автора

типа и рассчитаны на обслуживание людьми. Во время войны их на-
спех приспособили к новым техническим требованиям, Точность они
уже теряли и, как показывал счетчик в кабинете Катарины, теперь
отказывали уже и в количественном отношении. Пол готов был
прозакладывать любую сумму, что они сейчас давали до десяти
процентов брака, обычного при обслуживании человеком, да еще с
присущими тем временам грудами отходов.
Пять рядов по двести станков в каждом, одновременно вгрызаясь
резцами в заготовки из стали, выбрасывали готовые детали на
непрерывную ленту конвейера, останавливались на время,
необходимое для закрепления в зажимах новых заготовок, зажимали
их и, опять вгрызаясь резцами в заготовки, выбрасывали готовые
детали.
Пол открыл ящик, в котором хранилась лента с записями
операций, управляющая всеми этими станками. Лента была не чем
иным, как маленькой петелькой, которая непрерывно бегала по
магнитным снимателям. В свое время на ней были записаны все
движения токаря, обрабатывающего валы для мотора в одну
лошадиную силу. Пол попытался подсчитать, сколько же лет тому
назад это происходило - одиннадцать? двенадцать? Нет, тринадцать
лет назад именно он, Пол, и производил эту запись работы токаря,
обрабатывающего валы...
Еще не успели просохнуть чернила на их докторских дипломах,
как он с Финнерти и Шефердом был направлен в механический цех
для производства таких записей. Начальник цеха указал им своего
лучшего работника - как же было его имя? - и, подшучивая над
озадаченным токарем, трое способных молодых людей подключили за-
писывающий аппарат к рычагам токарного - станка. Гертц! - вот
как звали этого токаря. Руди Гертц, человек старого уклада,
которого вот-вот должны были отправить на пенсию. Сейчас Пол
вспомнил и его имя и то почтение, с которым старик относился к
талантливым молодым людям.
По окончании работы они упросили начальника цеха отпустить с
ними Руди и с показным и эксцентричным демократизмом людей "от
станка" пригласили Руди в пивную напротив завода. Руди не очень
разобрался, зачем понадобились им все эти записи, но то, что он
понял, ему понравилось: ведь именно его выбрали из тысяч других
токарей, чтобы обессмертить его движения, записав их на
магнитную ленту.
И вот сейчас эта маленькая петелька ферромагнитной ленты
лежит в ящике перед глазами Пола, воплощение работы Руди, того
самого Руди, который в тот вечер включал ток, устанавливал
количество оборотов, присматривал за работой резца. В этом
только и заключалась сущность Руди с точки зрения самой машины,
с точки зрения экономики, с точки зрения военных усилий. Фер-
ромагнитная лента была сутью, квинтэссенцией, выделенной из
этого маленького вежливого человека с широкими ладонями и с
трауром под ногтями, из человека, который полагал, что мир может
быть спасен, если каждый будет ежедневно читать на ночь Библию;
из человека, который за отсутствием собственных ребят обожал