"Курт Воннегут. Рецидивист (или "Тюремная пташка") (роман)" - читать интересную книгу автора

- Короче говоря, лопнуло дело, - сказал дядя Алекс и
улыбнулся, довольный такой, словно дарвинист, которому законы
природы подвластны.
А отец ничего не сказал. Может, вовсе и не слушал.

x x x

Вот лежит передо мной книжка "Хэпгуды. Три брата,
относившиеся к жизни всерьез", сочинение Майкла Д.Маркаччо,
издательство Виргинского университета, Шарлотсвилл, 1977. Три
брата - это Уильям, учредитель Колумбийской Консервной, а также
Норман и Хатчинс, гарвардцы, как и он: были они журналистами с
социалистическим оттенком, книжки писали, печатали кое-что в
Нью-Йорке и поблизости от Нью-Йорка. Согласно Майклу Маркаччо,
дела у Колумбийской Консервной шли вполне сносно до 1931 года,
когда Депрессия нанесла по ней смертельный удар. Многих
работавших пришлось уволить, а оставшимся плату урезали вдвое. В
финансах компания сильно зависела от Континентальной Консервной
Корпорации, а корпорация требовала, чтобы с рабочими в этой
компании обходились более или менее так же, как с ними всюду
обходятся, хоть бы они и владели акциями - большинство, между
прочим, действительно владело. Эксперименты кончились.
Оплачивать их больше было нечем. А те, кто акции приобрел, чтобы
участвовать в прибылях, теперь оказались совладельцами компании,
которая почти развалилась.
Хотя она не сразу лопнула, не до конца. Когда мы с дядей
Алексом, отцом и Пауэрсом Хэпгудом на обед собрались, она
вообще-то еще существовала. Только совсем другая стала компания,
и ни цента не платила больше, чем другие консервные предприятия.
В конце концов все, что от нее осталось, прибрела в 1953 году
фирма посолиднее.

x x x

Стало быть, появляется в ресторане Пауэрс Хэпгуд, вроде как
самый обыкновенный человек, каких на Среднем Западе много, -
видно, что из англосаксов родом, костюмчик на нем неприметный
такой. Профсоюзный значок к пиджаку приколот. Настроение у него
превосходное. С отцом он был немножко знаком. С дядей Алексом
знаком очень хорошо. Извинился за опоздание. В суд пришлось
утром наведаться, его свидетелем вызвали: слушается дело о
забастовке, которая была несколько месяцев назад, - выставили у
фабрики пикеты, и кулаки в ход пошли. Сам он к этому никакого
касательства не имеет. Хватит с него, было время - поучаствовал
в подобных делах. А теперь ни с кем драться не намерен, не
забыл, как дубинкой по голове молотят, пока с ног не свалишься,
и каково оно, в тюрьме ночевать.
Любитель он был поговорить, причем истории рассказывал куда
интереснее, чем отец или дядя Алекс. Когда казнили Сакко и
Ванцетти, он марш протеста возглавил и его за это отправили в