"Курт Воннегут. Рецидивист (или "Тюремная пташка") (роман)" - читать интересную книгу автора

А жопа так и прыгает -

И тут поющие выбрасывают руки вверх - хлоп! хлоп! хлоп!

2

Официально моя должность в Белом доме при Никсоне - эту
должность я занимал, когда меня арестовали за присвоение
государственного имущества, лжесвидетельство под присягой и
противодействие правосудию, - называлась так: специальный
помощник президента по делам молодежи. Оклад был тридцать шесть
тысяч долларов в год. Кабинет мне предоставили, хотя и без
секретарши, и находился он в здании, занимаемом органами
исполнительной власти, на цокольном этаже - потом выяснилось,
что прямо надо мной была комната, где и разрабатывали планы
кражи документов, а также прочих преступлений, которые
предполагалось совершить для поддержания авторитета президента
Никсона. Я слышал, как наверху расхаживают, а иногда начинали
громко спорить. А у меня внизу ничего не было, только
отопительные приборы да кондиционеры, и еще аппарат с кока-
колой, про него, похоже, никто и не знал, кроме меня. Я
единственный аппаратом этим пользовался.
Да, сидел я, значит, у себя в кабинете и всякие студенческие
газетки почитывал, журнальчики там разные - "Роллинг стоун", и
"Чокнутый папаша", и еще другие, которые, считалось, выражают
мнение молодых. Мне надо было сделать перечень политических
высказываний, встречающихся в популярных песнях. Поручили мне
этим заниматься, думаю, прежде всего по той причине, что в
Гарварде я сам был радикалом, с первого же курса начиная. И не
каким-нибудь там болтуном, из тех, что в компании любят
щегольнуть левизной. Я был сопредседателем гарвардской секции
Коммунистической лиги молодежи. И соредактором радикального
еженедельника "Массачусетский прогрессист". Короче, я был
коммунистом с партийным билетом в кармане, не скрывал этого,
гордился этим, пока Гитлер со Сталиным не подписали Акт о
ненападении в тысяча девятьсот тридцать девятом. Я понял
случившееся так: небо и ад объединяются против слабо защищенных
повсюду на земле. И с тех пор снова, хотя и с оговорками,
уверовал в капиталистическую демократию.
Было время, когда у нас в стране быть коммунистом настолько
не считалось зазорным, что мне это не помешало поехать по
стипендии Родза* после Гарварда в Оксфорд, а затем получить
работу в рузвельтовском Министерстве сельского хозяйства. Ну что
тут, в конце-то концов, такого уж отвратительного, тем более что
была Депрессия и приближалась новая война за природные богатства
да рынки. Что такого ужасного, если молодой человек верит:
каждый пусть трудится, как способен, и каждого надо
вознаграждать соответственно простым его потребностям, слабый он
или сильный, старый или не очень, не обделен мужеством или
робок, одарен или недалек? Кто бы стал утверждать, что я, мол,