"Пола Волски. Жребий Рилиана Кру" - читать интересную книгу автора

в Нидруне, где дышалось гораздо свободнее.
На нидрунском берегу дорога продолжалась, но в народе ее уже называли
иначе - Тропою уравнителей, так на местном жаргоне величали разбойников.
Рилиан остановился, чтобы осмотреться. Перед ним возвышались Борфинские
горы, чьи снежные вершины сияли в лучах восходящего солнца. Густой утренний
туман все еще покрывал землю, и первые заморозки посеребрили инеем траву.
Дул сырой ветер, и Рилиан дрожал от холода под своим тяжелым плащом,
накинуть который его уговорил Тринс. Где бы он был сейчас, если бы не
бдительность Тринса? По крайней мере, мерз гораздо сильнее, это уж точно.
Тропа уравнителей, прямая как стрела, пролегала по тихим полям, с
математической точностью выверяя мили, но затем в предгорье Борфинов
начинала приспосабливаться к особенностям ландшафта. Местность стала
неровной - то низины, то остроконечные холмы, и дорога пошла зигзагами,
огибая огромные обнажения гранитных пород. Темно-зеленые хвойные деревья
покрывали склоны, наполняя воздух свежим, резким ароматом. Холмы были
непривычно пустынны. Ни хижина лесника, ни господский охотничий домик -
ничто не проглядывало сквозь стройные ряды сосен.
Наступил день, а Рилиан все еще ехал. Солнце высоко поднялось в
прозрачном чистом небе, и утренний туман исчез. Вскоре в желудке у молодого
человека заурчало. Ни постоялого двора, ни какого-нибудь дома, ни попутчика.
Не было вдоль дороги ни ягод, ни яблонь, сгибающих ветви под тяжестью
плодов. Кошелек туго набит трейворнскими банкнотами и серебряными монетами,
а поесть негде. Очень непривычно для цивилизованного человека!
При мысли о деньгах всплыло название этой дороги, что, в свою очередь,
натолкнуло на мысль о пистоле с серебряными накладками, который он взял с
собой из дома. Вот если бы он был сейчас при нем! А может... Дорожная сума,
что собрал ему Тринс, приторочена к седлу. За всю ночь Рилиан так и не
заглянул в нее. Теперь он достал ее из-за спины, развязал шнур, расстегнул
пряжку и запустил руку в мешок. Пальцы нащупали лен, шерсть, кожу, затем
скользнули по толстому концу оружия. Достав пистоль, Рилиан убедился, что
тот заряжен, и переложил его в более доступное место. Теперь можно не
опасаться уравнителей. Время бежало, а чувство голода не притуплялось. Время
от времени он задавался вопросом, преследуют его или нет. Похоже, в этих
притихших лесах не было хищников: ни в людском, ни в зверином обличий.
Холмы становились все круче, дорога все труднее. Рилиан остановился,
чтобы дать передышку и себе, и лошади. Спешившись, он опустился на землю под
огромным старым деревом, отбросил в сторону шляпу, прислонился спиной к
стволу, вытянул ноги и глубоко вдохнул воздух с примесью соснового аромата.
В воздухе присутствовал еще какой-то запах, помимо хвойного, слабую едкость
которого он не мог никак распознать. Рилиан принюхался, в носу защекотало,
пазухи носа заныли, и он чихнул. Дальнейшее экспериментирование вызвало
новое чихание, и вскоре Рилиан прекратил свои попытки. Запах был неуловимым
и, определенно, неприятным. Разлагающееся мясо? Нет. В памяти всплыло
воспоминание о парах, появившихся за секунду до взрыва, происшедшего в
поместье "Вересковый холм" во время визита незадачливого доктора
натурфилософии. Столько лет прошло... Фульминаты? Коррозивы? Раствор желтой
морилки?
Рилиан вскочил в седло и поехал на север. Он попривык к запаху и
перестал о нем думать, но в носу продолжало свербить, и время от времени он
чихал. На лошадь этот запах, похоже, действовал так же: животное фыркало,