"Произведения 1925-1929 годов" - читать интересную книгу автора (Волошин Максимилиан)
ДОМ ПОЭТА
Дверь отперта. Переступи порог.Мой дом раскрыт навстречу всех дорог.В прохладных кельях, беленных известкой,Вздыхает ветр, живет глухой раскатВолны, взмывающей на берег плоский,Полынный дух и жесткий треск цикад.А за окном расплавленное мореГорит парчой в лазоревом просторе.Окрестные холмы вызореныКолючим солнцем. Серебро полыниНа шиферных окалинах пустыниТорчит вихром косматой седины.Земля могил, молитв и медитаций —Она у дома вырастила мнеСкупой посев айлантов и акацийВ ограде тамарисков. В глубинеЗа их листвой, разодранной ветрами,Скалистых гор зубчатый окоемЗамкнул залив Алкеевым стихом,Асимметрично-строгими строфами.Здесь стык хребтов Кавказа и Балкан,И побережьям этих скудных странВеликий пафос лирики завещанС первоначальных дней, когда вулканМетал огонь из недр глубинных трещинИ дымный факел в небе потрясал.Вон там — за профилем прибрежных скал,Запечатлевшим некое подобье(Мой лоб, мой нос, ощечье и подлобье),Как рухнувший готический собор,Торчащий непокорными зубцами,Как сказочный базальтовый костер,Широко вздувший каменное пламя, —Из сизой мглы, над морем вдалекеВстает стена… Но сказ о КарадагеНе выцветить ни кистью на бумаге,Не высловить на скудном языке.Я много видел. Дивам мирозданьяКартинами и словом отдал дань…Но грудь узка для этого дыханья,Для этих слов тесна моя гортань.Заклепаны клокочущие пасти.В остывших недрах мрак и тишина.Но спазмами и судорогой страстиЗдесь вся земля от века сведена.И та же страсть и тот же мрачный генийВ борьбе племен и в смене поколений.Доселе грезят берега моиСмоленые ахейские ладьи,И мертвых кличет голос Одиссея,И киммерийская глухая мглаНа всех путях и долах залегла,Провалами беспамятства чернея.Наносы рек на сажень глубиныНасыщены камнями, черепками,Могильниками, пеплом, костяками.В одно русло дождями сметеныИ грубые обжиги неолита,И скорлупа милетских тонких ваз,И позвонки каких-то пришлых рас,Чей облик стерт, а имя позабыто.Сарматский меч и скифская стрела,Ольвийский герб, слезница из стекла,Татарский глёт зеленовато-бусыйСоседствуют с венецианской бусой.А в кладке стен кордонного постаСреди булыжников оцепенелиУзорная арабская плитаИ угол византийской капители.Каких последов в этой почве нетДля археолога и нумизмата —От римских блях и эллинских монетДо пуговицы русского солдата.Здесь, в этих складках моря и земли,Людских культур не просыхала плесень —Простор столетий был для жизни тесен,Покамест мы — Россия — не пришли.За полтораста лет — с Екатерины —Мы вытоптали мусульманский рай,Свели леса, размыкали руины,Расхитили и разорили край.Осиротелые зияют сакли;По скатам выкорчеваны сады.Народ ушел. Источники иссякли.Нет в море рыб. В фонтанах нет воды.Но скорбный лик оцепенелой маскиИдет к холмам Гомеровой страны,И патетически обнаженыЕе хребты и мускулы и связки.Но тени тех, кого здесь звал Улисс,Опять вином и кровью напилисьВ недавние трагические годы.Усобица и голод и война,Крестя мечом и пламенем народы,Весь древний Ужас подняли со дна.В те дни мой дом — слепой и запустелый —Хранил права убежища, как храм,И растворялся только беглецам,Скрывавшимся от петли и расстрела.И красный вождь, и белый офицер —Фанатики непримиримых вер —Искали здесь под кровлею поэтаУбежища, защиты и совета.Я ж делал всё, чтоб братьям помешатьСебя — губить, друг друга — истреблять,И сам читал — в одном столбце с другимиВ кровавых списках собственное имя.Но в эти дни доносов и тревогСчастливый жребий дом мой не оставил:Ни власть не отняла, ни враг не сжег,Не предал друг, грабитель не ограбил.Утихла буря. Догорел пожар.Я принял жизнь и этот дом как дарНечаянный — мне вверенный судьбою,Как знак, что я усыновлен землею.Всей грудью к морю, прямо на восток,Обращена, как церковь, мастерская,И снова человеческий потокСквозь дверь ее течет, не иссякая.Войди, мой гость: стряхни житейский прахИ плесень дум у моего порога…Со дна веков тебя приветит строгоОгромный лик царицы Таиах.Мой кров — убог. И времена — суровы.Но полки книг возносятся стеной.Тут по ночам беседуют со мнойИсторики, поэты, богословы.И здесь — их голос, властный, как орган,Глухую речь и самый тихий шепотНе заглушит ни зимний ураган,Ни грохот волн, ни Понта мрачный ропот.Мои ж уста давно замкнуты… Пусть!Почетней быть твердимым наизустьИ списываться тайно и украдкой,При жизни быть не книгой, а тетрадкой.И ты, и я — мы все имели честь«Мир посетить в минуты роковые»И стать грустней и зорче, чем мы есть.Я не изгой, а пасынок России.Я в эти дни ее немой укор.И сам избрал пустынный сей затворЗемлею добровольного изгнанья,Чтоб в годы лжи, паденья и разрухВ уединеньи выплавить свой духИ выстрадать великое познанье.Пойми простой урок моей земли:Как Греция и Генуя прошли,Так минет всё — Европа и Россия.Гражданских смут горючая стихияРазвеется… Расставит новый векВ житейских заводях иные мрежи…Ветшают дни, проходит человек.Но небо и земля — извечно те же.Поэтому живи текущим днем.Благослови свой синий окоем.Будь прост, как ветр, неистощим, как море,И памятью насыщен, как земля.Люби далекий парус корабляИ песню волн, шумящих на просторе.Весь трепет жизни всех веков и расЖивет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.