"Произведения 1925-1929 годов" - читать интересную книгу автора (Волошин Максимилиан)
ТАНОБ
1От Иоанна Лествичника чтенье:«Я посетил взыскуемый ТанобИ видел сих невинных осужденцев.Никем не мучимы, себя же мучат сами.Томясь, томят томящего их дух.Со связанными за спиной рукамиСтоят всю ночь, не подгибая ног,Одолеваемые сном, качаясь,Себе ж покоя не дая на миг.Иные же себя томяще зноем,Иные холодом, иные, ковшВоды пригубив, отвергают, только бНе умереть от жажды, хлеб иные,Отведав, прочь бросают, говоря,Что жившие по-скотски недостойныВкушать от пищи человеческой,Иные как о мертвецах рыдаютО душах собственных, иные слезыУдерживают, а когда не могутТерпеть — кричат. Иные головамиПоникшими мотают, точно львыРыкающе и воя протяженно.Иные молят Бога покаратьПроказою, безумьем, беснованьем,Лишь бы не быть на муки осужденнымНа вечные. И ничего не слышноОпричь: „Увы! Увы!“ и „Горе! Горе!“Да тусклые и впалые глаза,Лишенные ресниц глазничных веки,Зеленые покойницкие лица,Хрипящие от напряженья перси,Кровавые мокроты от биеньяВ грудь кулаком, сухие языки,Висящие из воспаленных уст,Как у собак. Всё темно, грязно, смрадно».2Горючим ядом было христианство.Ужаленная им душа металась,В неистовстве и корчах совлекаяОтравленный хитон Геракла — плоть.Живая глина обжигалась в жгучемВникающем и плавящем огне.Душа в борьбе и муках извергалаОтстоенную радость бытияИ полноту языческого мира.Был так велик небесной кары страх,Что муки всех прижизненных застенковКазались предпочтительны. КострыПылали вдохновенно, очищаяОт одержимости и ересейЗаблудшие, мятущиеся души.Доминиканцы жгли еретиков,А университеты жгли колдуний.Но был хитер и ловок Сатана:Природа мстила, тело издевалось, —Могучая заклепанная хотьИскала выхода. В глухом подпольеМонах гноил бунтующую плотьИ мастурбировал, молясь Мадонне.Монахини, в экстазе отдаваясьГрядущему в полночи жениху,В последней спазме не могли различитьИисусов лик от лика Сатаны.Весь мир казался трупом, Солнце — печьюДля грешников, Спаситель — палачом.3Водитель душ измученную душуБрал за руку и разверзал пред нейЗияющую емкость преисподнейВо всю ее длину и глубину.И грешник видел пламя океанаБагрового и черного, а в нем,В струях огня и в огневертях мракаБесчисленные души осужденных,Как руны рыб в провалах жгучих бездн.Он чувствовал невыносимый смрад,Дух замирал от серного удушьяПод шквалами кощунств и богохульств;От зноя на лице дымилась кожа,Он сам себе казался гнойником;Слюна и рвота подступали к горлу.Он видел стены медного Кремля,А посреди на рдяно-сизом тронеИз сталактитов пламени — ЦаряС чудовищным, оцепенелым ликомЛитого золота. Вкруг сонмы сонмОтпадших ангелов и человечийМир, отданный в управу Сатане:Нет выхода, нет меры, нет спасенья!Таков был мир: посередине — Дьявол —Дух разложенья, воля вещества,Князь времени, Владыка земной плоти —И Бог, пришедший яко тать в ночи —Поруганный, исхлестанный, распятый.В последней безысходности пред нимРазвертывалось новое виденье:Святые пажити, маслины и садыИ лилии убогой Галилеи…Крылатый вестник девичьих светлицИ девушка с божественным младенцем.В тщете земной единственной надеждойБыл образ Богоматери: онаСама была материей и плотью,Еще неопороченной грехом,Сияющей первичным светом, тварью,Взнесенной выше ангелов, землейРождающей и девственной, обетом,Что такова в грядущем станет персть,Когда преодолеет разложеньеГреха и смерти в недрах бытия.И к ней тянулись упованья мира,Как океаны тянутся к луне.4Мечты и бред, рожденные темницей,Решетки и затворы расшаталКаноник Фрауенбургского собораСмиреннейший Коперник. Галилей,Неистовый и зоркий, вышиб двери,Размыкал своды, кладку разметалНапористый и доскональный Кеплер,А Ньютон — Дантов Космос, как чулокРаспялив, выворотил наизнанку.Всё то, что раньше было Сатаной,Грехом, распадом, косностью и плотью,Всё вещество в его ночных корнях,Извилинах, наростах и уклонах —Вся темная изнанка бытияЛегла фундаментом при новой стройке.Теперь реальным стало только то,Что было можно взвесить и измерить,Коснуться пястью, выразить числом.И новая вселенная возниклаПод пальцами апостола Фомы.Он сам ощупал звезды, взвесил землю,Распялил луч в трехгранности стекла,Сквозь трещины распластанного спектраТуманностей исследовал состав,Хвостов комет и бег миров в пространстве,Он малый атом ногтем расщепилИ стрелы солнца взвесил на ладони.В два-три столетья был преображенВесь старый мир: разрушен и отстроен.На миллионы световых годовРаздвинута темница мирозданья,Хрустальный свод расколот на кускиИ небеса проветрены от Бога.
5Наедине с природой человекКак будто озверел от любопытства:В лабораториях и тайникахЕе пытал, допрашивал с пристрастьем,Читал в мозгу со скальпелем в руке,На реактивы пробовал дыханье,Старухам в пах вшивал звериный пол.Отрубленные пальцы в термостатах,В растворах вырезанные сердцаПульсировали собственною жизнью:Разъятый труп кусками рос и цвел.Природа, одурелая от пыток,Под микроскопом выдала своиОт века сокровеннейшие тайны:Механику обрядов бытия.С таким же исступлением, как раньшеВ себе стремился выжечь человекВсё то, что было плотью, так теперьОтвсюду вытравлял заразу духа,Охолощал не тело, а мечту,Мозги дезинфицировал от веры,Накладывал запреты и табуНа всё, что не сводилось к механизму:На откровенье, таинство, экстаз…Огородил свой разум частоколомТорчащих фактов, терминов и цифрИ до последних граней мирозданьяРаздвинул свой безвыходный Таноб.6Но так едка была его пытливость,И разум вскрыл такие недра недр,Что самая материя иссякла,Истаяла под ощупью руки…От чувственных реальностей осталасьСомнительная вечность вещества,Подточенного тлёю Энтропии;От выверенных Кантовых часов,Секундами отсчитывавших время, —Метель случайных вихрей в пустоте,Простой распад усталых равновесий.Мир стер зубцы Лапласовых колес,Заржавели Ньютоновы пружины,Эвклидов куб — наглядный и простой —Оборотился Римановой сферой:Вчера Фома из самого себяСтупнею мерил радиус вселеннойИ пядями окружность. А теперь,Сам выпяченный на поверхность шара,Не мог проникнуть лотом в глубину:Отвес, скользя, чертил меридианы.Так он постиг, что тяготенье телЕсть внутренняя кривизна пространства,И разум, исследивший все пути,Наткнулся сам на собственные грани:Библейский змий поймал себя за хвост.7Строители коралловых атолловНа дне времен, среди безмерных вод —В ограде кольцевых нагроможденийСвоих систем — мы сами свой Таноб.Мир познанный есть искаженье мира,И человек недаром осужденВ святилищах устраивать застенки,Идеи обжигать на кирпичи,Из вечных истин строить казематыИ вновь взрывать кристаллы и пластыИ догматы отстоенной культуры:Познание должно окостенеть,Чтоб дать жерло и направленье взрыву.История проникнута до днаКолоидальной спазмой аскетизма,Сжимающею взрывы мятежей.Свободы нет, но есть освобожденье!Наш дух — междупланетная ракета,Которая, взрываясь из себя,Взвивается со дна времен, как пламя.