"Мирон Володин. Бумажные игрушки" - читать интересную книгу автора

Зёлецкий представил Марьяна Либущинского, открывая заседание.
Собственно, они уже все знали и теперь с праздным любопытством разглядывали
нового члена совета директоров.
Шестнадцать учредителей разместились за длинным столом, который был
традиционно покрыт отдающей нафталином зеленой скатертью с бахромой.
Скатерть выглядела как новенькая, потому что вынимали ее лишь по особым
случаям. Это было то немногое, что еще напоминало о временах процветания.
Зёлецкий произнес блестящую речь, которая вошла в историю компании, как
целиком высосанная из пальца. Марьян искренне недоумевал: какие такие
заслуги он мог заиметь в течение своей короткой жизни? Но Зёлецкий, не
назвав ни одной конкретной причины, почему именно Марьян должен возглавить
предприятие, предложил проголосовать за его кандидатуру. Впрочем, кое с кем
он успел договориться. Этот кое-кто задал Марьяну вопрос, на который тот мог
ответить, не сомневаясь в благоприятном исходе. Вопрос был придуман
Зёлецким. Неугомонный скандалист Шмельц тоже оправдывал надежды, потихоньку
изъявляя симпатии к молодому Либущинскому.
Но на этом дело и закончилось. Семидесятилетний старец пан Кнозеф
дребезжащим дискантом поинтересовался, приходилось ли ему когда-либо
заниматься стекольным производством. О чем было широко известно, так это,
что сам он ничего другого делать не умел.
Наступила затяжная пауза, во время которой директора начали сопеть и
громко скрипеть стульями. Для них все было слишком очевидно. Непонятно, как
вообще этот выскочка, едва переступив порог фабрики, отважился что-либо
требовать кроме того, что ему положено от рождения, тут они были бессильны.
Прекрасно подготовленная, хотя и совершенно пустая на самом деле речь
Зёлецкого, как выяснилось, не имела для них никакого значения. Они ее
прослушали, покивали головами, однако решение приняли еще вчера.
Марьян кашлянул и попросил слова. Они все снова замолчали и дружно
воззрились на него, только теперь он знал, что за этим стоит не более чем
простое любопытство или даже всего лишь вежливость.
- Господа, я знаю, тут собрались люди, стоявшие у истоков образования
компании. Все, что мы имеем, создано благодаря вам. Что касается меня, я
вполне понимаю ваше беспокойство: какие могут быть основания мне доверять?
Моих знаний недостаточно, чтобы судить о фабрике наравне с вами. И все-таки,
вы спрашиваете, что этот дерзкий молодой человек может предложить вам
такого, чего до сих пор никто не предложил?
Марьян обратил внимание, что его стали слушать с выросшим интересом.
Все вышесказанное к ним отношения не имело, самое большее, что эти господа
отдали фабрике, так это деньги. Тем не менее первый камень был заложен. Это
стоило ему двух вещей: во-первых, утешения кучки самовлюбленных идиотов, вся
заслуга которых измерялась исключительно деньгами, а во-вторых, укрощенной
гордости от понимания того, что мог сделать гораздо больше, чем они все,
вместе взятые.
- Вы хотели знать, - продолжал он, - имею ли я опыт ведения
хозяйственных дел. Отвечаю: нет. Технический опыт? Увы! Деловая практика?
Тоже нет. Тогда что же? Я отвечу. Мое преимущество, господа, в одном: в моем
возрасте. Он позволяет мне видеть то, что, возможно, не замечаете вы. Я ведь
исхожу не из того, что было на этом месте десять лет назад. Для меня
отправной точкой может быть только день сегодняшний. И по отношению к ней
вынужден сказать прямо: фабрика отстала - самое меньшее лет на десять. Да,