"Сергей Волков. Чингисхан. Книга первая. Повелитель Страха" - читать интересную книгу автора - Про фотографии объясни.
Слушать не хочу, но выяснить надо. От вони и предстоящего разговора мутит. - Нет ничего. Я же надул ее. Ну, вот клянусь - нет никаких фотографий. Она пьяная была в сопли, даже сидеть не могла. Я ее только домой отнес и разу ушел. - Так быстро, что даже сумку забыл? - Сумку передержать где-то надо было, меня пасли. - Ах, вот оно что... - Я же не думал, что она тебя попросит. А ее никто бы не остановил. А фотографии я специально придумал, чтобы она сама принесла. Нет никаких фотографий. Ты за кого меня держишь? Я вижу его черные, полные страха глаза, трясущиеся щеки, странно подвижные, точно резиновые, пальцы, которыми Бики пытается расстегнуть молнию на куртке. Ненависть, злоба - все проходит. - Не трогай меня! - визжит Бики. - Я заявление в милицию напишу! Об избиении! - Ах ты, сука! - злость вспыхивает во мне с новой силой. Я кидаюсь к нему, но не успеваю приблизиться, как Бики падает в грязь, споткнувшись, при попытке увернуться. - Ч-черт! Ты куртку мне испортил! - визжит он, пытаясь встать. Я смотрю на измазанную вонючей жижей куртку Бики, на его грязное лицо, искаженное рвотной судорогой. Окажись я на его месте, то предпочел бы, чтобы мне набили морду, чем так. Но я никогда не буду на его месте. Это абсолютно точно. а за стеклом в клетке живая белка самозабвенно крутит свое колесо. Мой друг с сожалением говорит: - Зря ты ему не врезал. Я вспоминаю возящегося в луже Бики и брезгливо дергаю ртом. - Руки марать не хотелось. Ладно, пока. Мне тут в одно место надо зайти. Одно место - это Дом Печати. В последние дни я много размышлял о том, что со мной приключилось, и неожиданно вспомнил, как еще до поездки в Москву заходил к "жучку" за Гиляровским. Вспомнил вот почему: в альманахе, предложенном Соломоном Рувимовичем, была схема с рисунками птиц и животных. Возможно в этой схеме скрыты все ответы на вопросы... Соломон Рувимович, в надетой поверх синего халата черной кацавейке - на улице холодно - в очках, перевязанных изолентой, небритый, всклокоченный, здорово напоминает какого-то чеховского персонажа. У его прилавка никого нет. "Жучок", по обыкновению, читает газету, скорбно тряся головой. Я подхожу, здороваюсь. - И вам нэ болеть! - серьезно отвечает "жучок" и тут же очень эмоционально произносит, потрясая газетой: - Таки они доэгрались! В Тегэране их захватили в заложники! - Кого - их? Кто доигрался? - я ничего не понимаю. - Амэриканцы, кто же еще? - Соломон Рувимович смотрит на меня поверх очков. - Вот, полюбуйтэсь: захвачены шестьдесят три дипломата и трое гражданских лиц. Ох, помяните мое слово - эти иранцы еще станут для США большой головной болью. А в сосэднем Афганистане умэр Тараки... |
|
|