"Сергей Волков. Чингисхан. Книга первая. Повелитель Страха" - читать интересную книгу автора

Глава третья

Серебряный конь

Вечер. Еще совсем светло, но жара наконец-то спадает. Народу на вокзале
еще больше, чем утром. В толпе стайками бегают цыганята, мимо меня проходит
несколько бородачей с лыжами в руках. Интересно, в какие дали они едут?
Завидую бородачам белой завистью. Люди едут туда, где есть снег!
- А в банку с огурцами я всегда добавляю таблетку аспирина - от
микробов, - доносятся до меня слова какой-то женщины в пляжной панаме. Она
делится со случайно знакомой рецептами домашних солений. В общем, жизнь
бурлит, кипит и пенится.
Сильно пахнет креозотом - видимо, недавно на путях меняли шпалы. Это
запах, запах железной дороги, запах путешествий, будоражит меня. Возникает
странное желание бросить все и не заезжая домой махнуть куда глаза глядят -
в Сибирь, на Дальний Восток, на Север...
"А чего, - размышляю я, шагая по перрону. - Работу я всегда найду.
Деньги там платят приличные. Наберусь впечатлений, жизненного опыта. А
потом... Книгу напишу! Пишут же другие".
Конец этим романтическим бредням кладет сердитый капитан-танкист. Стоя
у вагона и выпучив глаза, он орет на стайку испуганных солдат-новобранцев,
одетых в еще не обмятую форму:
- Вашу мать! Дети воскресенья! Кто разрешил отлучаться?! Я спрашиваю -
кто?! На меня смотреть!
Собственно, вот это ожидает и меня, стоит только уйти из университета.
Армии я не боюсь, я ж родился и вырос в Казани, на улице Заря, черт возьми!
Но терять два года молодости - невеселая перспектива.
В дверях вагона стоит человек. Высокий, сутулый мужик с бледным лицом.
Сквозь синеватую кожу просвечивают сосуды.
Этот человек мне не нравится. Почему-то вспоминается гоголевский "Вий",
все эти упыри, что пытались умертвить Хому Брута.
Вот и мое купе. Странное дело - я оказываюсь в нем один. Да и вообще
вагон практически пустой. Собственно, этот ребус решается легко:
курортно-отпускной сезон в разгаре, все едут в Москву и дальше - на юг, на
юг. Обратный вал пойдет ближе к осени. Ну, так оно даже и лучше, может,
удастся выспаться.
Я достаю из сумки, купленные на вокзале пирожки, бутылку "Жигулевского"
пива, пряники в бумажной кульке, выкладываю все это на стол. Рука натыкается
на кожаный мешочек. Вынимаю его. Наследство. Шкатулка с замочком. Золото,
бриллианты, челюсть Гитлера. Дядя Коля, видимо, был большой шутник.
Достаю шкатулку, ставлю на стол. Она очень старая. Даже древняя. Дерево
почернело, углы стерлись. На крышке когда-то имелись некие письмена или
знаки, но безжалостное время уничтожило их - остались лишь едва заметные
углубления.
Верчу шкатулку в руках. Собственно, называть ее шкатулкой можно с
большой натяжкой. Это довольно грубо сделанная коробочка с крышкой. Кстати,
крышка чуть-чуть, еле заметно приподнимается, если поддеть ее ногтем. Щелка
очень узкая, меньше миллиметра. Я смотрю сквозь нее на просвет окна и вижу
язычок замка. Пожалуй, если просунуть кончик лезвия ножа, то можно будет