"Сергей Волков. На муромской дорожке..." - читать интересную книгу автора

Платон переминался с ноги на ногу, молчал.
- Прав ты, - не дождавшись ответа, кивнул возчик, - С руками я домой
возвернулся, целый весь. И ходил я сюда, за удачей и богатством ходил. С
Еремкой вместях цельную седмицу блуждали мы, покуда на погост тот заветный
не вышли. Свезло нам, одолели мы Атямово чародейство. Еремка-то от
матери-старухи слово верное прознал, с тем словом и шли. Да вот незадача -
когда уж и до золота дорылись, вышла на нас матка с медвежонками. Сам
знаешь - смертушка это верная. Матка любого порвет, заломает, будь то зверь
иль раб божий...
- Как же ты ушел? - удивился Платон.
- Еремка, царствие ему небесное, подмог. Стрелил он в нее из ружья,
попал в горбину. Матка до него долезла, - и ну ломать. Тут я ее топором по
башке и перетянул. Но живучей оказалась зверюга, на вымахе лапой меня
зачепила, словно вилами проткнула. Руку изкурочила и бочину... Три дня я к
тракту полз, юшкой землю лесную пятнал. Думал - все, сгину. Ан вишь,
Богоматерь-заступница вытянула, отогнала смертушку. Так-то!
Платон положил руку на теплый лошадиный бок, поглядел на высыпавшие в
разрыва между серыми облаками звезды, спросил негромко:
- Чего ж посля не вертался? Али деньги не нужны стали?
- Недужил я долго, - хмуро ответил Скворец, одной рукой, привычно,
набил свою трубочку, ширкнул кресалом, втянул ароматный дым и глухо
добавил: - Два годочка, почитай, у Еремкиной старухи на полатях в жару
горел. А когда сдюжил, к жизни воротился, сказала она мне: "Покуда жива я,
немоги на те места проклятущие ходить! Не будет тебе удачи. Когда ж помру,
то пойдешь, кости Еремеевы разыщешь первым делом и похоронишь по
христианскому обычаю. По иному сделаешь - пропадешь..."
- Так что? Жива ль старуха? - уже угадывая ответ, все же спросил
Платон.
- Представилась... - Скворец перекрестился, - В августе-месяце, в
одночасье Богу душу отдала.
- Стало быть...
- Стало быть, можно идтить. Ну, Платон Иваныч, решай. Мне с одной
грабкой никак с энтим делом не совладать. Товарищ нужон...
И все. Тихо стало - как в подполе. Не шуршат мыши, не фыркают кони.
Даже ветер успокоился, запутавшись в ветвях.
"Вот она - судьба", - понял Платон: "Шаг шагнуть - и будет. Все будет!"
- Как Луку обманем? - сглотнув тягучую слюну, спросил он вместо прямого
ответа.
- На это есть у меня саван-трава. Мы с тобой, Платон Иваныч, морды
холстинами мокрыми обвяжем, да я и кину в костер шепотку. До утра все спать
будут, словно дитятки у мамки в люльке.
На том и порешили. Вскоре, прихватив лопату, два топора и пару мешков
из крепкой рогожи, двинулись кладопытатели по заросшей частым осинником
прогалине прочь от погруженных в зачарованный сон возчиков...


...По ночному лесу идти - страх терпеть великий. Понял это Платон скоро
и заучил накрепко.
Пока шли они трескучим осинником, еще ничего было. И глаз к темноте
привык, и нога ступала уверенно, ходко. Но вот кончились серебряные заросли,