"Сергей Волков. Год французской любви (Роман в историях) " - читать интересную книгу автора

звали мы Леху промеж себя, тоже был нашим корефаном и учился в параллельном
классе. Переводя дух, он пожал нам руки, и отдуваясь, выдал:
- У меня предки сегодня отваливают к бабушке, на юбилей! С ночевой, и
Таньку с собой берут. Так что давайте, вечером все у меня. Бубен, слышь,
подумай, кого звать.
Вовка, веселея лицом, почесал свои кудрявые волосы, ухмыльнулся широко
и радостно:
- Светке позвоню, из медучилища, Ольгу можно позвать, и Вику рыжую.
Пойдет?
Леха задумался, потом махнул рукой:
- Пойдет! Только рыжую не надо. Лучше Наташку из тринадцатой школы.
Сможешь?
Бубен презрительно скривил губы, но потом милостиво согласился:
- На кой она тебе? Ну да ладно, забили. К семи подойдем, готовься!
Мы быстренько скинулись, у кого сколько было, и набрали приличную
сумму, обещавшую обильные возлияния. День перестал быть серым и буквально
расцветился всеми красками радуги, хотя свинцовое небо по прежнему лежало
на наших бровях, да и закопченный снежок тоже сохранял свой грязноватый
колер, а уж рылы встречных прохожих вообще походили на персонажей Босха.
Как там в песне: "Обернись, незнакомый прохожий... Ты ногою получишь по
роже!" Фольклор, мать его.
Дома я наскоро поел, позвонил матери на работу, провел предварительное
прощупывание почвы - "отпустят-не отпустят", вечерок сулил много волнующих
моментов и жаль было его терять. Ночевать не отпустили, но "до двенадцати"
мы договорились, а это значило - предки завалятся спать, и можно будет даже
изрядно бухим прошмыгнуть к себе в комнату незамечено и безнаказанно.
Радостно напевая: "У павильона "Пива-воды" лежал советский человек. Он
вышел родом из народа, но вышел и упал на снег...", я с легким сердцем
оправился к Бубну - нам ещё предстояло затариться спиртным.
В те времена, когда бронепоезд Перестройки только набирал ход на своем
запасном пути, и никто ещё не знал, что путь этот окажется уж очень
коротким, потому что некие партизаны со ставропольщины и свердловщины уже
заложили под рельсы целую кучу мин-сюрпризов, так вот, в самом начале всего
процесса глумления над народом глумились ещё не так явно и нагло, как в
девяностых, а потихонечку, но с садистским удовольствием. Кто не понял - я
про майское постановление восемьдесят пятого, про борьбу с "зеленым змием".
Мало того, что спиртное можно было купить теперь только после двух
часов дня, и только после двадцати одного года возраста. Оно, зараза, ещё и
подорожало, и что самое унылое - усохло в ассортименте. Ушли в небытие, в
бездонное прошлое милые не одному поколению советских людей "Солнцедары",
портвейн "Три семерки", "Стрелецкая" и тому подобные напитки. Остались -
водка-андроповка, "Агдам Петрович" и море разливанное венгерского "сухача",
который наш народ признавал исключительно как "запивалку" в виду своей
явной малограмотности, а также в виду малоградусности напитка.
Если раньше в каждой столовой наливали, в каждом буфете подносили, а
уж про магазины и гастрономы и говорить нечего, то теперь на весь город
осталось четыре специализированных заведения, у которых и стояло все
населения Средневолжска, причем стояло, по-моему, круглосуточно, а ведь в
те времена ещё все работали, да и статью имени Иосифа Бродского за
тунеядство тоже никто не отменял.