"Сергей Волков. Год французской любви (Роман в историях) " - читать интересную книгу автора

Как здорово, что все мы здесь...
Безоблачное и счастливое детство, за которое спасибо персонально уже
никому не скажешь, отрочество (мерзкое время, сверстники жестоки до
озверения, да и сам ты, как "эссесовец", так и норовишь кому-нибудь или
циркуль в задницу воткнуть, или обматерить за здорово живешь. Но отмазка
железная: "У меня переходный возраст!").
Следом за отрочеством движется юность, тут же и любовь первая, именно
та, о которой пропето: "Первое хочу, первое нельзя". Потом количество
"хочу" и "нельзя" возрастет лавинообразно, и все зависит от того, в какую
сторону перевес. Если "хочу" больше, чем "нельзя", человек все же может
быть счастлив. Если наоборот - станет уголовником. Задумались? То-то.
Юность у особей мужского пола моего возраста связана с ещё одним
замечательнейшим событием - отдание Родине своего гражданского долга в
количестве двух лет. Предвижу - сейчас все экзальтированные и
"снобствующие" мужчинки, особливо из столиц, эстетски скривят губы: "Фи!
Служить за "совок"! Терять два года своей ценнейшей жизни! Все приличные
люди ка-а-асили..." Да ну вас, извините, парни, в жопу. Эта книга не для
вас, закройте её и выбросьте в окно. Там поднимут и прочитают те, кому
надо. Все, идем дальше.
Придя из армии, мы столкнулись с новой жизнью, тут, кстати, и Союз
окончательно крякнул, царствие ему и все такое. Началась молодость, время
вползания во взрослую жизнь. Именно вползания, потому что пешком или даже
на четвереньках никто нас туда пускать не хотел, занято все было, занято
старшими товарищами. Что нам оставалось? Раньше шли мы в инженеры, а теперь
в бандиты...
Пройдя через горнило того неведомого общественно-политического строя,
что существует ныне на одной пятой, пардонте, уже шестой, что меньше, части
земного шара, мы с потерями и боями дожили до своего тридцатилетия, и по
этому поводу решили собраться на родине, на малой нашей родине, с маленькой
буквы, то есть во все том же Средневолжске. Именно собраться, жить-то там
никто почти что не остался, так уж получилось, увы.
И ничего, что на современной политической или какой иной карте мира вы
даже при всем желании не найдете наш город. Нашу страну ведь вы тоже теперь
не найдете...
Мы все нынче разные - кто-то и одет поприличнее, и говорит складно, ни
тебе мата, ни фени, ни всяких "лОжить" и "звОнит". Другой сидит с синим
рылом, с похмелия перманетного мается, и одежонка у него плохонькая, а уж
говорит... Лучше б молчал, короче.
Третий в военной форме, без погон, правда. Офицер? Наемник? Охранник?
Хрен его знает. А вот ещё экземпляр - чудо! Документов нет, денег нет, сам
в бегах. Типа Робин Гуд, одним словом.
Ну, и основная масса вокруг: крутятся, вертятся, семьи, дети, машины,
не "мерины" шестисотые, конечно, но и не "копейки" ржавые. Звезд с неба не
хватают, но живут, живут, движутся по жизни...
Вот сидим мы все у костра, как в старые добрые времена. На пикничке,
типа того. Хотя раньше мы такие мероприятия называли походом. "Девочки,
пойдемте с нами в поход! Какие мы тебе девочки, мы уже два раза в поход
ходили!"
Н-да, бойцы вспоминают веселые дни, и битвы, где зубы теряли они.
Однако у нас сегодня чистый мальчишник, баб нет. Это, правда, пока, пить-то