"Сергей Волков. Великое Лихо, книга 2 " - читать интересную книгу автора

поставить не сможет, ни пропитание отыскать, да и нет у неё ничего с
собой... Выход один.
- Придется с собой её вести. - выдавил из себя Луня: - Если кинем мы
её, получится, что мы ничуть не лучше, чем Кошь этот...
Шык покивал головой, мол, так, так, все так, согласен, а вслух сказал:
- Оставить - пропадет. С собой брать - мы пропадем, а с нами и все
дело наше. Словно испытывает нас кто-то! Были б лызунки лишние - и
толковать было б не о чем.
- Опять "бы" мешает, волхв! - усмехнулся Зугур.
Так и не решили походники, как быть. Зугур с Луней, пользуясь
свободным временем, отправились на охоту, Шык взялся за приготовление
восстанавливающего силы зелья - будут они брать Вокую с собой или нет, а
подлечиться девке все одно надо.
Охота удалась на славу. Здешние безлюдные места изобиловали зверьем и
дичью, и охотникам не составило особого труда набить из луков десяток
куропаток, потом Зугур подстрелил зайца, а когда ранние сумерки запозли в
лес, и меж сугробами залегли густо-синие тени, Луня набрел на следы
матерого сохатого.
Гнать зимой лося по сугробам для человека - пустая трата времени и
сил, но это если в катанках человек. А если на катанки сверху одеты лызунки
- лосю не спастись. Могуч он, внутри словно очаг горит, никакой мороз ему
не страшен. Как пойдет голенастыми своими ногами по сугробам вымахивать -
поди догони, но человек хитрее. Там, где сил у него не хватает, там, где
вязнет он в рыхлом снегу, встает человек на деревянные полозья, и скользит
поверх сугробов, настигая добычу.
Были б у Зугура с Луней рогатины, они б лося быстро добыли, но, как
говорил вагас: "..."бы" мешает...". Таскать с собой тяжелые зверовые копья
в походе не станешь, вот и пришлось носиться по сугробам, стрелы метать в
хрипящего лосяру, пока не обескровел он, не остановился в небольшом
распадке, а тут уж в ход пошла Зугурова секира.
Мясо выволакивали к стоянке в два захода, соорудив санки-катанки. У
сохатого одна задняя нога весила, как весь Луня, попробуй утащи такого!
Шык недовольно нахмурился, увидав, какую добычу приволокли запоздавшие
охотники, но Зугур только кивнул на по прежнему спящую Вокую - мол, ей
припас сделаем.
- Значит, оставить ты её решил, Зугур... - негромко то ли спросил, то
ли подтвердил для себя волхв, и достав из-за катанки нож, принялся резать
лосину на длинные ломти - коптить впрок.
Вокуя проснулась к полуночи. Путники уже наладили коптильный костерок
в сторонке, шкура сохатого на жердинах морозилась возле ближайшей сосны, а
в котелке варились язык, печень и сердце, самое охотничье лакомство.
Чудя села, потянулась к еде, Луня подсунул ей зажаренную на колу, пока
суть да дело, куропатку. Девочка обглодала птицу, словно кошка - быстро и
оставив лишь крупные кости. Насытившись, она вытерла жирные пальцы о
волосы, уселась поудобнее и вдруг запела, глядя в костер, что-то на своем,
протяжном и непонятном, языке.
- Чего поет-то она? - поинтересовался Зугур у волхва. Тот начал
переводить:
- "...Черный старик убил всех родных. Пусть налимы съедят его глаза!
Только Вокуя, серая белка, осталась жива. Слава желтому меду!