"Алексей Волков. О чем молчали газеты" - читать интересную книгу автора

полумраке кабины.
Но корабль не падал. Он спокойно перекладывался с борта на борт, менял
тангаж, словно не заметив потери. Отчаянным движением агент выключил
впомогательную силовую установку. Сердце корабля остановилось, гидросистема
затихла. Но продолжали скрипеть и поворачиваться элевоны, мягко гудел на
своих опорах раздвоившийся тормоз-руль.
Агент сел в кресло. Больше он ничего не мог сделать. Силы оставили
его, и он уже не видел, как устремилась настречу кораблю полоса, как
стукнули, становясь на замки, стойки шасси, и как "Буран", мягко коснувшись
полосы, прокатился по ней и встал прямо напротив командного пункта.
...Много шапок, фуражек и папах унес ветер в степь в этот день. А
когда утихли восторги и объятия, и конструкторы вместе с журналистами
отбыли на банкет, из нижнего люка корабля выбрался майор Пронин. Отряхнув
сверкающую форму, он строевым шагом подошел к встречавшему его полковнику
Максимову и, приложив руку к фуражке, доложил:
- Товарищ председатель Государственной комиссии...
Ветер отнес его слова в степь, и их услышали только переодетые
сотрудниками КГБ врачи "скорой помощи", тащившие из кабины "Бурана" вяло
сопротивлявшегося агента, который немузыкально орал: "Земля в
иллюминаторе...", спрашивал, что значит по-казахски "Ленинск", и требовал,
чтобы его немедленно приняли в Ассоциацию участников космических полетов.
Пронин и Максимов проводили его взглядами, потом крепко обнялись, и
полковник сел в "скорую". Посмотрев вслед удаляющейся машине, Пронин
подошел к "Бурану" и нежно прислонился щекой к еще теплому боку корабля.
Потом огляделся быстро - не заметил ли кто этой непростительной для
человека его профессии слабости, покачал рукой элевон, подумал: "Слишком
далеко разнесены - беготни много. И руль высоковат - хоть прыгай. Надо бы
подсказать Семенову..." - и зашагал строевым шагом по полосе вслед
заходящему солнцу, навстречу своим новым великим делам, победам и подвигам.


1989