"Криста Вольф. Медея " - читать интересную книгу автора

А мы ничего, кроме нашего смущенного молчания, так и не смогли этой затее
противопоставить. Мы его недооценили, нашего отца, нашего бестолкового и
дряхлого правителя, а он последние остатки своих хилых силенок сосредоточил
на одном: во что бы то ни стало сохранить власть, а значит и жизнь. Мы не
знали, что он способен на такое вероломство. Мы были слепы, Апсирт.
Даже тебе было понятно: Эет правит Колхидой плохо, настраивая против
себя все больше подданных, в том числе и нашу мать, и меня, жрицу Гекаты,
чей храм без всякого моего содействия постепенно стал прибежищем
недовольных, прежде всего молодежи, и ты, братец, там постоянно бывал. Они
возмущались упрямством Эета и бездумным расточительством двора, они
требовали употребить сокровища государства, наше золото, на поощрение
торговли и на то, чтобы облегчить нищенский удел наших земледельцев. Они
требовали, чтобы царь и его свита вспомнили об ответственности, которую
искони накладывают на них древние обычаи Колхиды. Ах, Апсирт! Что мы,
несведущие, могли тогда знать о роскоши! Вот с тех пор как я живу в Коринфе,
я и вправду знаю, что такое расточительство, но оно никого здесь, похоже, не
огорчает, даже бедняки в деревнях и на городских окраинах начинают прямо
светиться от восторга, когда рассказывают о грандиозных празднествах во
дворце, для которых они обязаны поставлять скот и хлеб, сами не имея
возможности даже краем глаза на эти празднества взглянуть.
Все мы в Колхиде были в плену у наших древних преданий, в которых
мудрые цари и царицы правили страной, где люди жили в согласии друг с
другом, а владения распределялись по справедливости, так что никто никому не
завидовал и не зарился на чужое добро, не говоря уж о чужой жизни. Когда я,
только очутившись в Коринфе, еще неопытная, начинала рассказывать об этой
нашей колхидской мечте, на лицах моих слушателей неизменно появлялось одно и
то же выражение снисходительной и недоверчивой жалости, а потом и скучливой
неприязни, из-за которого у меня вскоре пропала охота объяснять, что у нас,
колхидцев, эта чаемая мечта стоит перед глазами очень явственно и мы даже
соизмеряем с нею нашу теперешнюю жизнь. Но мы-то видели, что из года в год
от этой мечты только удаляемся, и главной помехой всему был наш старый,
закосневший государь. Сама собой напрашивалась мысль, что новый, молодой
правитель способен повернуть дело к лучшему. И тут среди женщин нашего круга
вызрела смелая идея поставить на царство Халкиопу, нашу сестру. А поскольку
предание гласит, что в Колхиде в прежние времена государили женщины, и
поскольку уж мы все равно ратовали за возрождение древних обычаев, кое-кто
из старожилов вдруг очень кстати нам напомнил, что когда-то царь в Колхиде
имел право оставаться на престоле только семь лет, в крайнем случае два раза
по семь лет, но после этого срок его царствования истекал, и он обязан был
передать бразды правления своему наследнику. Мы подсчитали: получалось, что
царь Эет правит как раз седьмой год второго срока, и среди нас тотчас же
нашлись блаженные легковеры, полагавшие, будто Эет и вправду добровольно
отречется от престола, стоит только его убедить, что так положено по
древнему колхидскому закону.
Какие же мы были глупые. Как слепые кутята. Эет тоже знал древние
сказания, и конечно же, ему о наших намерениях донесли. Мы его недооценили.
Когда группа колхидцев, нами посланная, к нему явилась, он уже был во
всеоружии. Вместо того чтобы выслушивать от них сообщение, что срок его
правления истек, он сам ошеломил их велеречивым рассказом о старом обычае,
согласно которому царь может править лишь два раза по семь лет, заключив сию