"Владимир Вольф. Точка приложения" - читать интересную книгу автора

Их оттянули прочь. Два раза споткнулись о шланги пенометов и наконец
уселись в открытый "бобик", рванувший с места так, словно за ним гналась
новая волна взрыва. Степь задрожала, запрыгала, и Рытин в потоке ветра
почувствовал, насколько сильно обожжена у него спина. Манько сидел рядом и
наблюдал за убегающей возней, и у него, как ни странно, ХБ было в порядке,
не считая грязи и двух-трех несерьезных дырок. Что-то неуютно кололо в
бедро и пошарив в галифе, Рытин достал нелепого, размером с зажигалку,
резного чертика... То был брелок пилота.



2

Рытина свезли в санчасть. Спина чужой кожи не просила, поэтому его
долго квачили холодной и липкой мазью, промокали тампонами и заставляли
сдавать анализы, лежа на животе.
Потапчука - так звали летчика - отправили в окружной госпиталь, и
дела его были плохи. Об этом сообщил вежливый, хрустящий портупеей
особист, посетивший Рытина в первый же день его больничной лежки.
Записывал аккуратным почерком, переспрашивал, хмурился и вновь повторял
вопросы: Рытин чуть не осатанел, в десятый раз описывая падение.
Как только гость исчез, Рытин достал трофей. Пузатенький брелок
напоминал полуголого Черчилля, даже маленькая сигарета торчала из пухлых
губ и рожки были в пору и не казались лишними, а скорее сквозь макушку
двоякую мефистофельскую сущность. Губы кривились лукаво и в соавторстве с
ладошкой, сложенной "щипчиками", как бы говорили: "Денежки счет любят".
Нельзя сказать, что работа была искусной, но все же она являлась точкой
приложения таланта - виднелись быстрые, умелые следы резака, наждачной
шкурки, а иные черты, лишившись скверного лака, вовсе готовы были ожить и
зашевелиться. Такие штучки Рытин любил - именно за претензию на
неповторимость. Но сейчас, проходя мимо бойких умельцев, Рытин товаром не
воодушевлялся - берег солдатское жалование, угомоняя себя мыслью о
нездоровом явлении фетишизма.
Но черт бы побрал этого дьяволенка...
Почему он вдруг оказался в руках летчика, да еще в то время, когда
ладони не должны сжимать ничего кроме штурвала? Может, Потапчук держал его
над приборной панелью - почти как автолюбители со своими уродами в лобовом
стекле? А может, он вообще не выпускал дьяволенка из рук? Хорош авиатор...
Рытину не хотелось ломать голову. То, что случилось с ним, было куда
значительнее и весомей, ведь доныне личного участия в катастрофах Рытину
принимать не приходилось. Лишь в институте, на картошке в осеннюю пору,
стал свидетелем опрокидывания целого трактора, что по хмельной нужде
заехал в колхозный арык. Именно тогда он впервые увидел страшную рану -
открытый перелом на ноге тракториста - веселого, бледного и смертельно
пьяного.
Той ночью Рытину было не до сна - навязчивая мокрая картинка
возникала то на подушке, то на его ноге. Под майкой ползали холодные
черви, а рука тянулась к следующей сигарете. Все же его сморило, и,
проснувшись, он вдруг понял, что кончился его тепличный, полудевственный
период синяков и ссадин и наступает неизбежная житейская полоса с