"Яков Волчек. Последний рейс на "Яке" " - читать интересную книгу автора

Эту ночь с субботы на воскресенье Грамт провел неспокойно. Долго не мог
уснуть, а когда часы в столовой пробили три раза, он проснулся со свежей и
ясной голевой, как будто вытащил ее из-под крана.
Бессонница его не тяготила.
Он радовался, что сейчас, когда часы отсчитывают медлительные секунды,
он может без помех и неторопливо обдумать предстоящие перемени. И, если
вдруг он улыбнется или насупится, никто не поспешит заметить это и спросить:
"Грантик, милый, что с тобой?" Ох, уж эта чуткость всех домашних!
Он лежит на спине, подушку положил сверху на лицо. Он улыбается.
И почему-то ему кажется, что Эмма сейчас тоже не спит, думает о нем и
тоже улыбается.
Ах, какой щедрой, удивительно интересной стала его жизнь с тех пор, как
он познакомился с Эммой у падающего камня!
Кстати, а камень-то все еще не упал. Вчера они были там. Все еще
держится...
Сегодня они снова пойдут туда. Он будет писать ее портрет. Это уже
решено. И потом они сравнят - как он увидел ее в первый раз и как видит
теперь. Это очень важно.
Пойдут они туда после полета. После того, как он вернется.
Собственно, он мог бы сегодня и не лететь. Вообще отлетался он на
"Як-12", хватит. Теперь он уже - наконец-то! - пилот тяжелых транспортных
самолетов. Правда, пока еще второй пилот, с таким званием он кончил школу
высшей летной подготовки. Приказ о назначении на "Ил" уже подписан. Но вчера
позвонили из штаба авиагруппы, попросили в последний раз слетать на "Яке".
Кто-то из ребят заболел, надо помочь.
Ну что ж, в последний раз слетаем на "Яке". Поможем, раз надо.
Он опять улыбается. Ничего не скажешь, "Як-12" хорошая машина, и он
многим ей обязан, пять лет на ней летает. А теперь будет летать на тяжелом
лайнере. Это звучит лучше: тяжелый лайнер. "Вы кто такой, чем
занимаетесь?" - "Я пилот тяжелого лайнера"...
Эмма сказала: "Сделаешь последний рейс на "Яке" - пойдем к нашему камню
и выпьем там на двоих маленькую бутылочку шампанского".
Надо же, в самом деле, отметить перемену в судьбе летчика.
Спокойной ночи, Эмма. Еще ведь ночь, хотя и светло. Спи!

В шесть часов утра Грант вышел из дома. С еысот, обступивших город,
поддувал прохладным ветерок. Утреннее солнце еще не успело набрать палящую
знойную силу, оно пока только ласкало, а не обжигало. Щедро политый зеленый
сквер на площади остро дышал освеженной листвой. Машин на улицах гиде было
мало. Звонко цокая копытцами по мостовой, бежали в сторону колхозного рынка
длинноухие навьюченные ишачки.
Грант юркнул в первую попавшуюся на пути телефонную будку. Он мог бы,
конечно, позвонить и из дому, но не стоило возбуждать чрезмерный интерес у
домашних.
Телефон долго гудел, пока на другом конце провода кто-то наконец снял
трубку.
Ему казалось, что к телефону обязательно подойдет Эмма. Услышит
звонок - и поймет. Ну кто еще, кроме него, может звонить по этому номеру в
такую рань?