"Михаил Войтенко. Феномен Тили Кидалкиной" - читать интересную книгу автора

бюрократии и от своих американских женщин. Один, помню, с чувством сказал,
что до чего дошло - не так на нее посмотри, она и в суд подаст - ты пытался
ее изнасиловать. А когда я слушаю глубокомысленные рассуждения многих таких
феминисток по ТВ, у меня буквально судороги начинаются. И я вновь и вновь
убеждаюсь, как повезло России с ее женщинами. Смотрю на этих эмансипе и
думаю - тебя-б, кусучая ты наша, в Россию - покрутиться, понять, что есть
жизнь и борьба за нее. И остаться при том красивой, как наше большинство
женщин и ухитряется делать. Нашей стране не везет почти ни в чем, за
исключением женщин и природных богатств. Это, наверное, определенного рода
компенсация, хотя - это сугубо мое мнение - и незаслуженная.
Ладно, продолжим. Итак, парень он был неплохой, нежадный, но как
ребенок - за ним надо было следить, а не наоборот. Но характер у него был -
в его фирме работал русский эмигрант из недавних, так вот он, узнав о
деталях как знакомства, так и Тилиных, и кое-какие подробности, какими можно
было поделиться, упорно его от Тили отговаривал. Он-то понимал... Однако-ж
американец героически настоял на своем. Через пару дней после прибытия он с
Тилей укатили на один из, само собой, самых престижных курортов Таиланда. По
возвращению, и после проводов, у Тили началась звездная болезнь. Американец
улетел, страдая, стюард прилетел, пылая - т. е. Тиля была полностью в своей
тарелке и оттягивалась изо всех сил. В том числе и на нас, беспрерывно
рассказывая, какой это, в принципе, хороший курорт и как, все-таки, не
совсем стоил уплаченных денег тот 5-ти звездочный отель, в котором они
остановились. И это при том, что в 5-ти звездочном она была второй раз в
жизни. К хорошему привыкают быстро. Тиля почти жалостливо смотрела на нас,
вечно в работе, а потом, не забыв плотно у нас откушать, упархивала к своим
высотам. Кроме того, она взяла привычку на нас жаловаться всем своим
корреспондентам, в числе которых были и этот ее степняк, и москвич, и прочая
и прочая. Не напрямую - а так, ласково. Никогда не оканчивала письмо - мол,
пора кончать, людям комп нужен, а непременно - ну, меня уже гонят. Или - как
у них тут все бестолково, в их компах, то ли дело был твой! Еще - ах, как
тут у них скучно - без тебя... Степняку своему выдавала и такое (он ей был
еще нужен, он слал деньги, время от времени, ее матери - или обещал, но она
его не теряла, она вообще не любила терять) - не понимаю, зачем меня сюда
Мишка, я то есть, заманил! Подружкам и нам писала и говорила прямо
противоположное - что никогда в жизни ей так хорошо не было - ну, вот это-то
было искренним, это было просто правдой. Она не скрывала, что пишет.
Говорить было неудобно, а ей, если не говорить что-то, не требовать напрямую
- было глубоко наплевать постольку, поскольку это устраивало ее или было
необходимо, по ее расчетам. Ее порхания сбил все тот-же актер - все это
время он периодически слал ей деньги и грозился приехать, до того
догрозился, что выслал даже расписание своего к ней полета. Так как я с ним
был знаком немногим меньше, чем Тиля, я вроде как тоже должен был ехать в
аэропорт, естественно вместе с партнершей. Тиля красноречиво отказалась.
Актер не прилетел, после чего Тиля опять стала походить на человека, и даже
поделилась с моей партнершей какими-то редкостными сладостями швейцарского,
что-ли, производства, привезенными ей в подарок американцем. Таких в
Бангкоке просто не водилось. У актера это стало хорошо получаться - сбивать
ее с рекордных высот.
Долго-ли, коротко-ли, но подьехал и наш директор Джон. Тиля не то,
чтобы волновалась, но как-то ничего особенного и не ожидала. Первый ужин,