"Ядвига Войцеховская. Крестики-нолики " - читать интересную книгу автора

- Адель, Ада, Ад... как вам будет удобней, - ну, и имечко... а не хочет
ли она назваться раем или ангелом господним? - последнее, что мелькает в
голове; ещё мне хочется заржать, хоть это и глупо, но почему-то всё равно
ничего не выходит. Вместо этого я проваливаюсь в глубокий колодец тёмной
воды. А ведь раньше я никогда не падала в обмороки.
...Я очухалась от того, что голова гудела так, словно по ней колотили
кувалдой. Зелёные стены, зелёные шторы - из такой мягкой штуки, и, когда
падает свет, они словно переливаются волнами. Всё время забываю, как
называются такие шторы, а в тот момент я вспомнила только, что когда-то
читала книгу, где баба, за неимением лучшего, сшила из них себе платье, да и
выскочила в этом платье замуж.
А рядом со мной сидела та, кто в коридоре, да ещё в темноте, сдуру,
видать, склоняла по-всякому своё имя... Она держала зачем-то мою руку, и я
только потом догнала, что она смотрит на браслет. Мне тут же захотелось
вскочить, да и заехать ей по морде - в качестве лекарства от любопытства. А
потом мне стало всё равно.
Нет, если вас шарахнули разрывной прямо в грудь, вы точно не будете ни
вскакивать, ни заезжать никому по рогам... Ведь это только потом я узнала,
что кто-то совсем рядом жахнул из гранатомёта. Осколки чудом прошли по
касательной, иначе я уже была бы в обществе радостной толпы всех своих
клиентов. Но всё равно, думаю, какое-то время вы станете просто лежать и
соображать, как бы ненароком не сдохнуть. А после вы не вспомните ни имени,
ни рожи того, кому намеревались дать по рогам - если, конечно, останетесь
живы.
Хотя, нет. Может, и не так. Мне не с чем было сравнить. Берц кинула мне
пачку сигарет, а сама отвалилась к этой серебристо-зелёной стене и залипла -
потом я узнала, что трое суток без сна чуть не уложили её прямо посреди
докторшиной хаты. Она швырнула мне через полкомнаты свои вишнёвые и сразу
после этого ничего больше не помнила. Как я поймала-то её, эту пачку, не
могу понять до сих пор. Верно, докторша нашпиговала меня морфием по самые
уши. Иначе с чего бы минут через пятнадцать меня понесло так, что мама, не
горюй?
Мне, конечно, давно надо было рассказать всю эту шнягу. На то был
святой отец, но не лежала у меня душа ко всяким отцам - ни к святым, ни к
каким вообще. Хорошо, ладно, согласна: тогда мне надо было зажать в углу
кого-нибудь из своей роты и вывалить всё, как на духу, да только это было
идиотством чистой воды, и ни чем иным - я была бы послана матюгами, вот и
всё. Не то, что кто-то счёл бы это слабостью, просто у каждого из нас
подобных баек было выше головы, а потому чужие всем были как-то до лампочки.
А тут подвернулась эта докторша. И пара ампул морфия.
Про каждый наколотый крест на запястье, про каждого сучьего мертвеца,
которые, видать, не давали мне покоя - иначе зачем я стала бы трепать языком
в этой странной зелёной хате? Один морфий не смог бы развязать мой язык
настолько, что сама себя потом обзывала дурой, да уж чего задним числом
махать кулаками? А она держала меня за руку - за ту, чёрт подери, на которой
был наколот браслет, - и мне казалось, что она кто-то вроде святого отца, с
этим своим странным именем, странно-мягкими пальцами, и в этом своём
странном доме, вместе с цветами, шторами и мягким диваном...
Когда я отрубилась, ничего не произошло. Она могла вызвать патруль, как
они себя называли, "народной милиции" - и нас бы поставили к стенке под