"Владимир Войнович. Нулевое решение" - читать интересную книгу автора

умывальнику и увидел в глубине сада сарай. Дверь сарая открыта, а внутри
сарая на раскладушке ничком, в том же самом рваном, высоко задравшемся
сарафане лежит наша хозяйка. Надо же, на работу не пошла. Видимо, заболела.
После завтрака я опять вышел в сад и увидел: из сарая вышла хозяйка,
потягиваясь, как штангист перед взятием веса.
- Вы сегодня не на работе,-спросил я.-Заболели?
- Та ни. У мене ж ото сэссия.
- Сессия? - удивился я. - Сельсовета?
- Та ни. Ото ж горсовета. Я там у культурной комиссии состою.
Мы с женой уехали на пляж, потом были в кино, потом в ресторане,
вернулись

- хозяева уже спали. Утром выхожу в сад, вижу - хозяйка опять спит в
сарайчике.
- Опять сессия? - спросил я, когда она вышла.
- Та ни. Ото ж партсобрание.
На третий день у нее было совещание передовиков производства. На
четвертый

что-то еще. В этом доме по-настоящему трудился только ее беспартийный
муж. Утром, пока она спала, он по ее приказу уже бежал, как он говорил, "на
шоссу" ловить новых квартирантов. А потом в саду что-то строгал, пилил,
окапывал деревья.
Поскольку мы уходили из дома раньше ее, а возвращались позже, я никогда
не

видел нашу хозяйку в достойном ее положения костюме. Всегда в одном и
том же сарафане.
Она была словоохотлива и много раз повторяла, что любит тяжелую работу.
Что работала во время войны на Алтае шофером и оттуда привезла своего
теперешнего
мужа. В партию вступила недавно.
- Мэнэ ж ото парторг наш, Иван Семенович, вызвал. "Ты что ж это,
говорит, Егоровна, така хороша работница, а не в партии. Невдобно все же".
Ну я ж ото подумала, Володя, шо як шо мы, передовые труженики, не будем
поступать у партию, то тогда хто ж? Тем более шо партия наша, она же
руководит народом, она ж мудрая, миролюбивая, так же ж, Володя?
Я ей сказал, что я литератор, и она, выражаясь в партийном духе,
видимо, рассчитывала, что я о ней что-нибудь напишу. Впрочем, о ней уже и
без меня писали.
И в местной газете, и в столичном "Огоньке".
А ее муж; Нупожалуйста, беспартийный пенсионер, уязвленный своим
ничтожным на фоне жены положением, был у них в семье вроде домашнего
диссидента. Молчал, молчал, а потом взрывался.
- Правильная политика, говоришь? Правильная? Никто не спорит, что
правильная. А почему ж с китайцами-то поссорились? Член партии, а не знаешь.
А потому поссорились, что они нам польты по сорок рублей продавали, а потом
в наш магазин заходят и видят: те же самые польты висят по сто двадцать.
- Та ты ничого не понимаешь,-махала она руками и просила меня: - Ты,
Володя, этого не записывай, потому шо он же глупый и отсталый.