"Всеволод Петрович Воеводин, Евгений Самойлович Рысс. Слепой гость " - читать интересную книгу автора

со дня на день должен явиться Мехди, последний имам Магомета. Вы что-нибудь
слыхали об этом?
- Как же, - сказал Бостан и ухмыльнулся. - Конечно, слыхал.
Он обо всем слышал, все знал.
- На вокзале вчера говорил один человек, что Мехди уже явился.
Настоящий Мехди, потому что он умеет делать чудеса, вылечивать больных и
всякие такие фокусы. Только говорят, что он должен пока скрываться у одного
праведника на квартире, потому что, как только он сделает первое чудо, его
сейчас же оштрафуют или отправят в милицию.
Я засмеялся. Я вспомнил, что тоже слышал об этом посланце пророка.
Рассказывала мать, очень взволнованная этим слухом, будто бы кто-то у
них в прачечной уже видел Мехди своими глазами, или разговаривал с
человеком, который его видел. А потом говорил о нем старик Мамед, слепой
корзинщик, и, разумеется, издевался над матерью за то, что она верит всяким
глупостям.
- И он скрывается пока, - повторил Баширов, - потому что иначе его
арестуют?
Да, я вспомнил, мать говорила что-то вроде этого. Дан будто бы приказ
не позволять ему показывать свою силу при народе. Ну, а про то, что его
будут штрафовать за чудеса, ничего не слышал. Это, конечно, Бостан выдумал
тут же, не сходя с места.
- Мать у меня очень суеверная, - говорил я. - Сколько я с ней ни
спорю - и в бога верит и всяким глупостям верит до сих пор.
Я говорил так, чтобы показать Баширову и всем, кто сидел у него в
кабинете, что я-то уж во всяком случае не поверю россказням о каком-то там
скрывающемся чудотворце.
- Откуда только люди выдумывают все эти глупости? - спросил я.
- Они не сами их придумывают, голубчик, - сказал Баширов. - Им это
подсказывают.
Я не понял.
- Кто?
- Кто? - переспросил Баширов, и глаза у него сузились и стали злыми. -
А кто убил твоего деда?
Сразу же он отошел к столу, написал записку, чтобы Бостана пропустили в
сад, и велел нам уходить. Я вышел на улицу растерянней, чем когда бы то ни
было. Тот, кто убил деда, сказал Баширов, тот сочиняет эти рассказы о
скрывающемся имаме.
Зачем? Этого Баширов не объяснил. Он и так замолчал с таким видом, как
будто бы рассердился сам на себя за то, что сказал лишнее.
Опять я почувствовал вокруг себя какое-то невидимое сплетение обманов,
хитростей, готовящихся преступлений.
Я стоял на ступеньках у выхода из Совета, а Бостан тянул меня за рукав,
торопил в сад. Я не отвечал. Я смотрел вдоль улицы. Крестьянин погонял
ослика с двумя тяжелыми вьюками по бокам. Мимо нас прошел человек с ногой,
забинтованной грязной тряпкой, прошел, волоча больную ногу, и даже не
взглянул в нашу сторону. С тревогой я смотрел ему в спину. Кто он такой? Что
я о нем знаю? Может быть, как раз это и есть один из тех неуловимых людей, о
которых только что говорил Баширов, назвать которых не успел мой дед? На
улицах было тихо, пешеходы были обыкновенными пешеходами, и тем
подозрительнее они мне казались.