"Всеволод Петрович Воеводин, Евгений Самойлович Рысс. Слепой гость " - читать интересную книгу автора

Бостан как-то странно посмотрел на меня.
- А он, может быть, и не прятался. Зачем ему прятаться?
- Что ты глупости говоришь, - рассердился я. - Там никого не было
чужих, я ж не слепой.
Снова он на меня покосился.
- Я и не говорю, что там были чужие.
И так как я все еще не понимал, куда он клонит, он спросил меня
напрямик:
- А может быть, это сделал свой?
Я обмер. Я хотел ему крикнуть: "Не смей врать, какое ты имеешь право
так говорить!" - и вдруг вспомнил, что, когда мы с матерью и Сулейманом уже
садились на арбу, дядя Орудж подошел ко мне попрощаться и между прочим
спросил, не припомню ли я, оставался ли кто-нибудь в саду, когда мы все уже
сидели на улице, а дед отдыхал, и была ли заперта калитка. В ту ночь я сидел
возле самой калитки и очень хорошо помнил, что все это время она была
заперта. Я так ему и сказал и слышал, как один из незнакомых военных,
подошедший к нам во время разговора, проворчал: "Ну, конечно, ее открыли
после, когда поднялась суматоха. Простой расчет". Я не придал тогда никакого
значения этому разговору. Сам про себя я представлял все случившееся так:
убийца выскочил из окна и сразу же перебрался через ограду. Когда мать
заметила, что дед не дышит, убийца был уже далеко. Но дядя Орудж и военные
говорили между собой о том, что убийца вышел из сада через калитку, значит,
пока мы все сидели на улице, он скрывался в саду и никуда не бежал, хотя мог
бежать. Почему? Понять это было самое трудное, и кровь бросилась мне в лицо,
когда я догадался - почему. Бегство его выдавало, - вот почему. Он не убежал
потому, что его могли спохватиться, потому что это был свой человек, и не
выходил из сада, ждал, когда все кинутся в дом, чтобы выскочить из калитки и
побежать следом за всеми. Вот почему дядя Орудж и расспрашивал меня про
калитку; она была заперта в то время, пока я сидел возле нее, и оказалась
открытой, когда Орудж с фонариком искал по саду следы.
Я вскрикнул, чуть не плача:
- Но кто, кто мог это сделать, Бостан?..
- Ну, ну, - заворчал он, - нечего хныкать. И не такие, как мы с тобой,
еще поломают голову - кто? Этот полковник, по-видимому, чисто работает, и
его человечки тоже не дураки. Не легко будет их поймать.
Он спросил у меня, каков из себя был этот военный, которого Мелик-заде
назвал Черноковым. Думая совсем о другом, я ему объяснил: невысокий, бритый,
русский по виду. Он кивнул.
- Знаю. Есть такой следователь. Ну, если этот взялся за дело, - толк
будет.
Прямо удивительно, кого только Бостан не знал. Всех знал. Но мне на
этот раз было не до его рассказов.
Подавленный и испуганный, я вернулся домой и вечером рассказал матери о
моем разговоре с Бостаном. Она и слушать ничего не хотела, накричала на меня
и велела замолчать. Пожалуй, я никогда еще не видал мать такой сердитой.
Самая мысль о том, что кто-то из нашей родни мог убить деда, возмущала ее
так, что она расплакалась. Глухонемой смотрел на нас тревожными глазами и
знаком потребовал, чтобы я ему объяснил, о чем спор. Я написал на дощечке
все, что думал. Он прочитал внимательно, покачал головой и написал в ответ,
что все может быть, за всех ручаться нельзя, и он сам думал об этом.