"Всеволод Петрович Воеводин, Евгений Самойлович Рысс. Слепой гость " - читать интересную книгу автора Бостан как-то странно посмотрел на меня.
- А он, может быть, и не прятался. Зачем ему прятаться? - Что ты глупости говоришь, - рассердился я. - Там никого не было чужих, я ж не слепой. Снова он на меня покосился. - Я и не говорю, что там были чужие. И так как я все еще не понимал, куда он клонит, он спросил меня напрямик: - А может быть, это сделал свой? Я обмер. Я хотел ему крикнуть: "Не смей врать, какое ты имеешь право так говорить!" - и вдруг вспомнил, что, когда мы с матерью и Сулейманом уже садились на арбу, дядя Орудж подошел ко мне попрощаться и между прочим спросил, не припомню ли я, оставался ли кто-нибудь в саду, когда мы все уже сидели на улице, а дед отдыхал, и была ли заперта калитка. В ту ночь я сидел возле самой калитки и очень хорошо помнил, что все это время она была заперта. Я так ему и сказал и слышал, как один из незнакомых военных, подошедший к нам во время разговора, проворчал: "Ну, конечно, ее открыли после, когда поднялась суматоха. Простой расчет". Я не придал тогда никакого значения этому разговору. Сам про себя я представлял все случившееся так: убийца выскочил из окна и сразу же перебрался через ограду. Когда мать заметила, что дед не дышит, убийца был уже далеко. Но дядя Орудж и военные говорили между собой о том, что убийца вышел из сада через калитку, значит, пока мы все сидели на улице, он скрывался в саду и никуда не бежал, хотя мог бежать. Почему? Понять это было самое трудное, и кровь бросилась мне в лицо, когда я догадался - почему. Бегство его выдавало, - вот почему. Он не убежал выходил из сада, ждал, когда все кинутся в дом, чтобы выскочить из калитки и побежать следом за всеми. Вот почему дядя Орудж и расспрашивал меня про калитку; она была заперта в то время, пока я сидел возле нее, и оказалась открытой, когда Орудж с фонариком искал по саду следы. Я вскрикнул, чуть не плача: - Но кто, кто мог это сделать, Бостан?.. - Ну, ну, - заворчал он, - нечего хныкать. И не такие, как мы с тобой, еще поломают голову - кто? Этот полковник, по-видимому, чисто работает, и его человечки тоже не дураки. Не легко будет их поймать. Он спросил у меня, каков из себя был этот военный, которого Мелик-заде назвал Черноковым. Думая совсем о другом, я ему объяснил: невысокий, бритый, русский по виду. Он кивнул. - Знаю. Есть такой следователь. Ну, если этот взялся за дело, - толк будет. Прямо удивительно, кого только Бостан не знал. Всех знал. Но мне на этот раз было не до его рассказов. Подавленный и испуганный, я вернулся домой и вечером рассказал матери о моем разговоре с Бостаном. Она и слушать ничего не хотела, накричала на меня и велела замолчать. Пожалуй, я никогда еще не видал мать такой сердитой. Самая мысль о том, что кто-то из нашей родни мог убить деда, возмущала ее так, что она расплакалась. Глухонемой смотрел на нас тревожными глазами и знаком потребовал, чтобы я ему объяснил, о чем спор. Я написал на дощечке все, что думал. Он прочитал внимательно, покачал головой и написал в ответ, что все может быть, за всех ручаться нельзя, и он сам думал об этом. |
|
|