"Всеволод Петрович Воеводин, Евгений Самойлович Рысс. Слепой гость " - читать интересную книгу автора

Большие белые бабочки носились вокруг нас, и пламя расставленных под
деревьями ламп то затухало, то вспыхивало от взмахов их крыльев. Гости
приподнимали чашки:
- Саол!
- Саол!
- Я знаю эту песню, - сказал дед. Дочери приподняли его еще выше. Он
сидел теперь. - Есть другая, лучше...
Он закрыл глаза и запрокинул голову, как птица, которая пьет воду.
Мелик-заде приказал глазами дяде Оруджу: останови старика. Но кто мог
запретить деду спеть свою любимую песню? Он сам не мог петь. Он сорвался на
первых же словах, помолчал (гости из вежливости в это время вполголоса
переговаривались о своих делах, делая вид, что они не замечают его неудачи)
и снова запел и снова сорвался. Тогда он открыл глаза и попросил гостей
извинить его.
- Нет, - сказал он улыбаясь, - так разве поется? Для песни мне нужен
конь, винтовка и ночная дорога.
Почетный гость согласно кивнул головой, и все мы тоже кивнули головами,
хотя каждому из нас было ясно, что смерть, отнявшая уже у деда его ноги и
руки, взяла у него и голос. Но в этой слабости старику было стыдно
признаться, как будто бы речь шла не о простой песне, а об его чести и
мужестве.
Стало совсем темно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


Страшные слова. - Как полковник Карл Шварке пришел в гости к своему старому
солдату. - Дяде Оруджу кажется, что в комнате, где отдыхает дед, от ветра
открылось окошко.

- Уберите всё, - приказал дед. Женщины подхватили столики с пустыми уже
кувшинами и блюдами и унесли их в дом. Поднимался ветер. Он налетал
порывами, и вокруг нас шумели и колыхались деревья.
- Друг, - сказал дед председателю ЦИК Джамилю Мелик-заде, - я прожил
семьдесят восемь лет, думал - умру сегодня, но доктор пообещал мне еще
сутки. Я хочу тебе рассказать о некоторых обстоятельствах моей жизни.
- Ну, - сказал Мелик-заде и накрыл своей ладонью мертвую руку деда, -
не первый год мы с тобой знакомы. Ты мне не раз рассказывал.
- Старики разговорчивы, - ответил дед. - Выслушай меня еще раз, к тому
же ты знаешь не все. Да, кое о чем я долго молчал. Но прежде посмотри на мою
семью. Вот тут их семьдесят или восемьдесят человек - мои сыновья, дочери,
внуки и правнуки, мои зятья и невестки. Слишком их много, чтобы называть
всех по именам. Я хочу оказать только одно - это хорошие и честные люди. Я
рад, что у них моя кровь.
Гость улыбаясь обвел глазами всех сидевших вокруг него, и все мужчины,
женщины, дети смотрели ему прямо в глаза, ничуть не смущенные этой похвалой.
Он с удовольствием оглядывал смуглые крестьянские лица моих дядей и братьев,
казавшиеся еще более смуглыми при свете ламп. Дольше всех он глядел на
Оруджа, сидевшего как раз против него, взглянул на мою мать и на меня,
выглядывавшего из-за плеча Сулеймана.