"Николай Внуков. Один на один" - читать интересную книгу автора

песчаным дном, у одной стены выступ, на котором удобно сидеть. На выступ я
навалю сухой травы и сделаю замечательную постель. На ночь перед входом буду
разжигать костер...
Я обогнул родник и направился влево, продираясь сквозь плотные кусты.
Черт, ну и кустики! Тут и шиповник, и даурский орех, и еще какие-то, колючие
до невозможности. Надо взять повыше, там, кажется, заросли пореже.
Пещера открылась неожиданно. Я чуть не влетел в провал между кустами
шиповника. Но какая это была пещера! Тесная, сырая, как погреб, мрачная.
Вместо пола - осклизлые зеленые камни. Потолок узким треугольником уходил во
тьму. Не то что жить, заглядывать в эту пещеру было неприятно.
Я снова начал проламываться через заросли и вдруг вышел на полянку,
сплошь покрытую оранжевыми с черными крапинками цветами. Лепестки цветов
завивались, как стружка, и я, глядя на них, почувствовал, как в животе
что-то пискнуло и тягуче сжалось.
Я прекрасно знал эти цветы и то, что находилось в земле под стеблями.
Когда я с отцом ходил в сопки, то специально искал саранки и выкапывал из
земли сочные, мучнистые луковицы. Вкуснее их не было ничего на свете. А если
поджарить луковки на сковородке со сливочным маслом...
Только не так уж много я находил саранок на сопках. Отец злился, когда
я набивал луковицами карманы. Он говорил, что саранка из-за таких любителей,
как я, становится сейчас редким растением и, наверное, скоро будет занесена
в Красную книгу[1] и за каждую луковицу будут штрафовать не меньше чем па
десятку.
А здесь этих саранок было как сорняков!
Я открыл нож и подкопал один стебель. Ну и луковка! Величиной с
теннисный шарик. Мне никогда не доводилось видеть такие.
Содрав верхнюю грязную пленочку, я сунул клубень в рот. Только сейчас
понял, что зверски хочу есть. Ведь я не успел позавтракать утром. Отец еще
спал, когда я выскочил на палубу, чтобы посмотреть море.
Эх, вкуснота-то какая!
Я обжирался клубнями до тех пор, пока не стало тошно. Накопал еще про
запас.
Пока возился на полянке, солнце опустилось еще ниже и теперь косыми
лучами било через кусты. С горы потянуло холодом. Я взглянул на вершину. Она
стала зыбкой, призрачной. На ней быстро сгущался туман.
Наконец я обогнул гору. Здесь был уже вечер. Трава брызгалась росой и
джинсы сразу промокли до пояса. В кедах захлюпало. Никаких пещер больше не
попадалось. Я понял, что здорово сглупил: гору не обойти и за целый день.
Зря только вымок.
Снова повернул к солнцу.
Через час опять был у ручья. Снял джинсы, отжал их покрепче и натянул
на ноги. Бр-р! Брючины облепили колени и бедра, как пластырь. Понесла же
меня нелегкая на теневую сторону! Нет, больше никуда не пойду. Проживу
как-нибудь без пещеры.
Я открыл нож и начал срезать с кустов крупные ветки для шалаша. Шесть
самых длинных связал капроновым шнуром наверху, а нижние концы их заострил и
воткнул в землю. Промежутки между длинными палками заложил в несколько слоев
ветвями с листьями. Старался укладывать ветки по скату шалаша так, чтобы
листья концами свисали вниз и перекрывали друг друга, как черепицы. Если
пойдет дождь, вода будет скатываться по листьям, не попадая внутрь. Так учил