"Леонид Влодавец. Против лома нет приема (Таран - 1)" - читать интересную книгу автора

собрался было топать туда, где снег за шиворот не падает. Но в это самое
время во двор въехала "Газель" с крытым кузовом и остановилась рядом с
мусорными баками. Из правой дверцы вылез крупный, красномордый мужик в
кожанке и надвинутой на нос кепочке.
- Э, алкаш! - позвал он по-деловому. - Поди сюда! Первая мысль, которая
мелькнула в пропитых мозгах бродяги - бежать! - сразу же резко угасла.
Куда он побежит при своем ревматизме и дохлом моторчике? Догонят тут же. И
уж тогда точно будут бить. А сейчас еще неизвестно, может, и не тронут. Но
подходить к такому верзиле было страшновато. Махнет вполсилы - и последние
зубы вышибет.
- Ну, чо встал? - немного повысив голос, произнес крутой. - Глухой, что
ли? Поди сюда, не бойся, бить не буду.
Бомж подумал: бить его, в общем, не за что. Этого мордатого он первый раз
видит, в карман к нему не лазил, дачу его не грабил, под окнами у него не
ссал. Правда, в прошлом бывали случаи, когда граждане, обознавшись,
принимали его за кого-то другого и начинали метелить. Оно и понятно, ведь
бомжи для прочей публики почти как негры или китайцы - все на одно лицо.
Тем не менее раздражать мордоворота не хотелось, и бомж нерешительно
приблизился.
- Заработать хошь? - спросил детина.
- Сколько?
- На пузырь хватит. Лезь в кузов!
Сказано было так, что бомж, не уточняя подробностей, кряхтя и скрипя
суставами, перелез через низкий бортик и забрался под тент. Бугай уселся в
кабину, где за рулем сидел еще один, такой же мощный. Бомж уселся на
скамеечку почти рядом с задним стеклом и заметил, что мужик, обещавший
пузырь, пока машина не тронулась с места, все поглядывал через окошечко -
на месте ли пассажир, не выпрыгнет ли в последний момент. Но бомж прыгать
не собирался. Бутылка уже грела ему душу, и он сейчас всецело
сосредоточился на мечтах об этом предмете. Он прямо-таки грезил о ней,
ждал встречи, выражаясь словами Пушкина, "как молодой повеса ждет свиданья
с какой-нибудь развратницей лукавой", и любил эту "злодейку с наклейкой"
так, как, выражаясь словами Шекспира, "сорок тысяч братьев любить не
могут".
Конечно, ни Пушкина, ни Шекспира бомж не цитировал даже внутренне. Хотя
нельзя сказать, что он про таких писателей вовсе не слышал. Когда-то, в
лучшие времена, него и квартира была, и телевизор, а потому он и
"Маленькие трагедии" видел, и "Гамлета" со Смоктуновским. Правда, из всего
творчества этих великих он помнил наизусть только две фразы:"Буря мглою
небо кроет..." и "Ты перед сном молилась, Дездемона?", но зато прочно.
Над тем, на хрена он понадобился этим качкам и что имен но ему предстоит
делать, бомж, конечно, размышлял, но не очень интенсивно. Например, он
точно знал, что грабить его не будут, потому что у него в избытке только
вши. Не сомневался бомж и в том, что его увозят не за тем, чтоб разобрать
на запчасти. Такое сердце и почки, как у него, можно пересадить только
классовому врагу. В заложники его тоже брать бессмысленно, да и
негигиенично - того и гляди вши с него на воров перепрыгнут. С другой
стороны, ничего путного бомж делать не умел. Раньше, правда, вагоны
разгружал, сил хватало, а теперь даже бутылку приходилось двумя руками
ухватывать, чтоб удержать. Возможно, если выдать в аванс стакан, он смог