"Леонид Влодавец. Адская рулетка (Black Box 4)" - читать интересную книгу автора

отбросил куда-то в темноту.
- Ну что ты там? - нетерпеливо и даже зло прошипела Вика. Я уже перелезал
через ее левую ногу, слушая ее сдавленное, тяжкое дыхание. Просунул руки
под вздернувшуюся юбку, подложил ладони под прохладные, крепкие половинки,
ощутил горячую дрожь во всем этом гибком и сильном теле, так непохожем на
мягкое, пухлое Ленкино...
- Иди ко мне, цыпочка... Иди, "толкушечка"... - пробормотала задыхаясь
Вика, подхватывая прибор пальчиками и притягивая к слипшимся мокрым
волоскам. Горячая, нежная теплота наползла плавно и ласково. Туда его, до
отказа! Р-раз!
- Ой, гарнесенький! - вновь вырвалась у Вики украинская мова. - Ой,
солодкий! Ой, коханечко!
Пожалуй, для другой - для Ленки, например - эта дрючка показалась бы
слишком жесткой. Но Вике нужно было именно такое, резкое, быстрое, жадное
- именно она взяла и этот темп, и этот стиль. В свое время Браун - когда
он сидел в моей черепушке - оставил у меня в памяти образы, как бы
иллюстрирующие это дело. Шомпол в стволе винтовки, поршень паровой машины
или двигателя внутреннего сгорания, наконец, отбойный молоток. Здесь,
пожалуй, работал отбойный молоток. Потому что Вика хотела быстрее и
вынуждала меня этот ритм выдерживать. Минуты не прошло, как она сдавила
меня руками и ногами, даже кулаками по спине ударила - не в полную силу,
слава Аллаху! - и, выгнувшись дугой (прямо-таки на борцовский "мост"
встала!), опять выдохнула:
- Ы-ы-х-х! - и бессильно упала на ковер, судорожно поглаживая мне спину.
Следующую минуту пролежала почти неподвижно, а потом - р-раз! -
перевернула меня на обе лопатки. Точно так же, как Кота пару лет назад. Но
меня и это воспоминание не остудило, хотя какое там воспоминание -
проблеск небольшой.
- О-па! О-па! О-па! - взвизгивала Вика, заходясь в неистовой раскачке,
срывала с себя все, что еще оставалось из одежды, и, раскрутив над
головой, швыряла куда-то в темноту. Потом она опять застонала, ее острые
коленки аж впились мне в бока, и она плашмя повалилась мне на грудь.
- Ах, ты еще в майке?! - прорычала она. Тр-рык! Полмайки осталось у меня
под спиной, а переднюю часть Вика торжествующе скомкала и выкинула. После
этого она обнаружила, что на мне осталась распахнутая пижамная куртка,
уцепилась за рукава и одним рывком сдернула.
- Я - масло, а ты - хлебушек... Я на тебя намазываюсь, намазываюсь,
намазываюсь... - бормотала Вика и действительно словно бы втиралась в меня
всем своим скользким, взмокшим телом. Беспощадность, которую она проявляла
к своим грудкам - будто и вправду хотела их по мне размазать! - заставила
меня их пожалеть. Но вслух говорить что-то было бесполезно - пока Вика в
очередной раз не разрядилась.
Похоже, на этот раз она притомилась.
- Теперь ты будешь бушевать, - объявила она безапелляционным тоном. - А я
- млеть от счастья! Kiss me, touch me, fuck me!
Эти словечки прозвучали так, как могла бы произнести их Кармела О`Брайен,
которую я, слава Богу, не имел чести знать.
Сказать о том, что моя башка ощущала приятную пустоту - ничего не сказать.
Там ветер гулял. И, получив приглашение "бушевать", я повел себя так, как
президент Буш в отношении Саддама Хусейна.