"Елена Власова. Сказка о создании меча" - читать интересную книгу автора

угодил бы под трибунал. Все до последнего патрона - фронту, говорил
герцог, до последней банки тушенки..."
И прав оказался старый хитрец, потому что убежище Его Алайского
Величества нынче было занято - правительство народного доверия (или
национального единства?) скрывалось там сейчас то ли от народа, то ли от
нации в целом. Я с большим удивлением узнал, что в правительство это вошел
заместитель министра обороны, старший мажордом дворца, младший конюший,
библиотекарь, какой-то солдат и двое заклепщиков с Бронемашинного. На кой
дьявол там заклепщики, они ведь глухие, подумал я. Впрочем, если учесть,
что старшего мажордома зовут Андрей Яшмаа. Андрей Корнеевич Яшмаа... До
него добраться будет трудно. Но необходимо. До него - в первую очередь.
Видимо, придется его просто убить, сразу и внезапно, без нашей медицинской
комедии. Не поверит, да и не допустят к нему чужого врача наши же холуи...
Так, ездил наш мажордом в отпуск? Наверняка да. А куда ездил? Разумеется,
на Землю. А где жил на Земле? Ну, конечно же, у Корнея Яшмаа. Мог его Гаг
там видеть? То есть наоборот, мог ли он видеть Гага? Корней меня, то есть
Гага, всем показывал.
Видел, ответил Гаг Одноглазому Лису. Видел, ваше превосходительство,
вот как вас сейчас. Он еще с папашей, господином Корнеем, то есть,
пререкался. Чего, говорит, мать мучишь? В семье у них нелады, а чего,
спрашивается, делить, когда на Земле всего навалом? С жиру бесятся,
ваше...
Лис брезгливо заткнул Гага и стали мы думать, как подобраться к
Андрею Корнеевичу.
- И все-таки он нам нужен живой, - сказал Лис. - Ведь Яшмаа, как я
понял, курирует именно Гиганду?
- Будет он у нас, - сказал я. - Будет живой. Только поеду я сам.
- Ваше высочество, - сказал Лис. - Вы не имеете права рисковать...
- Полковник Гигон, - сказал я. - На задание поедет полковник Гигон. А
если дело сорвется, то и герцог Алайский никому не понадобится.



3

Дорога в столицу оказалась неожиданно длинной - тогда, ночью, на
черном "урагане" они доехали до убежища куда быстрее. Дождь кончился еще
заполночь, асфальт просох, и только в неглубоких воронках поблескивала
вода, а что творилось в глубоких, то там и творилось.
Выезд из убежища - герцог решил, что оно с полным правом носит
название "Нариангга", что значит "лисья нора" - был замаскирован по всем
правилам военного искусства и даже сверх того. За рулем санитарной машины
- старенькой, побитой осколками, сидел Гугу - так герцог прозвал своего
шофера. Гигон то и дело взглядывал на его перевязанную голову и ухмылялся
- уж больно дерзкой и невыполнимой была вся затея. В фургоне санитарки
сидели и лежали раненые, числом десять, и стоял в фургоне гнусный
гангренозный запах, и бинты были все в крови.
- Не сунутся, - сказал Гугу. Руки его были в белых нитяных перчатках.
- Сейчас все заразы опасаются, себя берегут. Кому охота войну пройти,
уцелеть, а потом дристать, покуда мозги из задницы не полезут... Извините,