"Елена Власова. Сказка о создании меча" - читать интересную книгу автора

- Да не тревожься, брат-адъютант, - сказал премьер. - Это всего лишь
навсего знак бесконечного народного презрения к причудам аристократов.
Адъютант вздохнул и повел его на сцену, вкладывая в начальственную
руку текст речи, свернутый в трубочку. Речь сочинил выдающийся писатель
Лягга, всем сердцем принявший новую власть. Премьер заранее просмотрел
речь, вычеркнул из нее слово "споспешествующий" по причине его полной для
военного человека непроизносимости, и в целом одобрил.
Премьер опасливо выглянул в зал. Зал был набит битком. Солдаты,
матросы, яйцерезы, люмпены с городских окраин, работяги в традиционных
синих картузах, опять же крестьяне, вообще непонятно кто и даже туземцы с
Архипелага в своих полосатых юбочках и с высокими прическами, скрепленными
засохшей кровью врагов.
А в герцогской ложе притаились подлинные хозяева страны - члены
исполнительного комитета Союза борьбы чего-то с чем-то, и вот их-то
премьер-министр боялся по-настоящему.
"Сыны свободного Алая! - повторял он про себя начало речи. - В
трудный час, в годину испытаний, когда зубы кровавого дракона Гугу
контрреволюции готовы..."
- Пора! - весьма бесцеремонно подтолкнул его адъютант.
На сцене, которую до сей поры отягощали только роскошные декорации,
была наспех сооружена трибуна, обтянутая новым алайским флагом -
оранжево-зелено-синим.
Шевеля губами, Гнор Гин подошел к трибуне и замер.
Внутри трибуны, как любовник в шкафу, сидел человек с очень знакомым
лицом и подбрасывал на ладони гранату.



8

- Да, - сказала Ася Глумова. С тех пор, как ее муж подался в людены,
она почти безвылазно сидела в многоквартирной башне - ожидала. - Да.
Появлялся один раз.
"К тебе я стану прилетать, гостить я буду до денницы..." - припомнил
Максим старые стихи. Демоны хреновы, вольные сыны эфира...
Предатели, подумал он и чуть не сказал это вслух.
- И что у них новенького? - спросил он.
- У них новенькое от старенького не отличишь, - сказала Ася. - У них
и времена перепутались. У него только одно человеческое чувство и осталось
- тоска. Музыку он слушал и молчал. Баха и Спенсера.
- Асенька, - сказал Максим. - Я понимаю, что вам все это очень
больно, но все-таки попробуйте мне помочь. Попробуйте помочь всем нам...
- Постараюсь, - безжизненно сказала она.
- Это касается времен его прогрессорства. Когда Тойво вернулся с
Гиганды, он ничего не рассказывал такого... Ну, может, проговорился
случайно... Насчет Странников?
- Он только о Странниках и говорил, - ответила она и пожала худыми
плечами. - Потом... Кажется, у него там женщина была. Я не знаю, просто
чувствую. И, кажется, очень эта женщина его тревожила. О чем-то она
догадалась, вот он оттуда и упорхнул. Но это всего лишь мои бабьи