"Александр Власенко. Помешанный Карам ("Секреты опытного дрессировщика") " - читать интересную книгу авторасовершенно самостоятельно. Удивило меня, конечно, что никто из бригады со
мной вместе не вышел - это не дело ведь, по совести говоря, без подстраховки новичка оставлять, - но, как говорится, в каждой избушке свои погремушки, мало ли что за обычай тут заведен! А обычай, как выяснилось в тот день, был в ходу самый сволочной - крещение боем. Меня нарочно никто не стал предупреждать о Карамовом дурном нраве. Хожу вдоль клеток, разливаю кашу по мискам. Не решаюсь зайти за пустой посудой только к кусачему "южаку" Амуру да к старому, больному и вечно раздраженному "азиату" Закир-хану. Эти славны своим гостеприимством и без доброго потчевания наружу вряд ли выпустят. Потом-то с Амуром мы поладили, и как при необходимости загнать Закир-хана в будку я тоже уяснил, хотя без крайней нужды старался старика не беспокоить. А к Караму в вольер вошел тогда без особой опаски. Ведь чем ко многим прочим своим добродетелям хороши "азиаты" - совершенной предсказуемостью во взаимоотношениях, что с людьми, что с собаками. Прежде чем начнут действовать, всегда загодя покажут свои намерения, мирные или злые. Карам лежал себе расслабленно у дальней стенки, безмятежно глядел на меня, и ни угрозы, ни беспокойства в нем не чувствовалось. Миска его стояла посередь вольера, и, в общем-то, подойти и плеснуть в нее каши не представлялось нарушением правил поведения, чреватым какими-либо неприятностями. Если кобель намекнет, что ему не по вкусу вторжение полузнакомого человека на его территорию, то я успею без спешки, не обостряя ситуации, ретироваться. Изливая непрерывный поток ласковых слов, неторопливо открываю дверь - ноль реакции. Захожу внутрь, приближаюсь к самой миске, наклоняю над нею ведро. Карам равнодушно отвернулся, потянувшись, встал и вялым шагом направился вдоль вольера мимо меня. Обычно поскорее проверить содержимое миски - более из любопытства, нежели от голода. Конечно, не очень приятно то, что проделанным маневром пес, по сути, уже отрезал мне путь к выходу. Но суетиться по сему поводу не пристало. Нужно продолжать делать свое дело спокойно и размеренно, притом всевозможно и старательно излучая доброжелательство. Шансы разойтись миром очень высоки до тех пор, покуда я двигаюсь плавно, но уверенно и никакого мандража либо агрессии собака во мне, в моих шевелениях, мимике, взгляде и голосе не заметила. Наливаю я, значит, Караму каши, а сам слежу за ним неотрывно. Но не прямо смотрю - тут на матерого кобеля с лидерскими замашками обращать пристальный взгляд абсолютно противопоказано, иначе можно сходу охапку с гаком пилюль огрести на совершенно законных основаниях, - а наблюдаю боковым зрением, благо оно у меня полностью отвечает требованиям профпригодности. И совсем не зря, как выясняется, наблюдаю. Зверь зашел немного сзади, развернулся на меня, сверкнул позеленевшими разом глазами и подобрался для прыжка. Прыгнул Карам как-то вполсилы, даже лениво, ибо самоуверенно полагал, что я его коварства не вижу. А потому очень удивился, врезавшись раззявленной пастью в подставленное ведро. И хотя обладал он рожею размеров более чем приличных, однако же распахнуть челюсти шире нежданно встреченного сосуда не сумел. В растерянности от непредвиденного препятствия аномальный "азиат" сел на задницу и пару мгновений осмысливал случившееся. Успев воспользоваться паузой, я прошмыгнул мимо него почти до самой двери, держа ведро двумя руками на уровне паха. Мысль беспокоила одна: не поскользнуться бы на |
|
|