"А.Власов и А.Млодик. Белый флюгер " - читать интересную книгу автора

Мир не без добрых людей!
Тут и Карпуха увидел, что в нише, куда обычно ставят самовар,
поблёскивали круглые бока не вскрытых консервных банок, а на них
лежали пять ссохшихся, покрытых пылью буханок хлеба.
У ниши собрались все Дороховы. Отец удивлённо, по-мальчишески
вытянул губы.
- У-у-у! Везёт же нам, Варвара!
- Ты губы-то не развешивай, - одёрнула его мать. - Сами поедим, а
конь голодать будет?.. Хватит - одного заморили! Иди в деревню, и чтоб
к обеду сено было! Хошь выпроси, хошь в долг возьми!.. А вы, ротозеи,
чего дремлете? - Это относилось уже к сыновьям. - Живо за уборку!
Воды! Дров!
И ожила изба Куприяна. Вскоре из трубы повалил дым. Ветер разнёс
запах жжёной шерсти. Это горело в печке тряпьё, оставленное матросами.
Но не всё. Что получше, мать отложила для хозяйства.
Федька забрался на берёзу и наломал веток для веников. Карпуха
нашёл на чердаке вёдра и пошёл за водой. Колодец был на склоне холма
рядом с тропой, по которой Дороховы добрались до дома. Вёдра оказались
с дырками. Обратно Карпуха спускался бегом, разбрызгивая вокруг себя
весёлые струйки. А мать хлопотала в избе. Умела она работать и других
умела заставлять. Даже не заставлять, а просто, глядя на неё, нельзя
было ничего не делать или делать плохо. И не забывала она ничего.
Когда Карпуха, залепив глиной дырки, второй раз сбегал за водой и
вернулся с полными вёдрами, он увидел своего ворона на чисто вымытой
скамейке. Ворон стоял на здоровой ноге, оттопырив подбитое крыло, и
жадно клевал размоченные хлебные крошки.
Карпуха сразу простил матери ночные подзатыльники, отвешенные в
камере предварительного заключения, и спросил:
- Мама! А как мы его прозовём?
- Купря! - тотчас ответила мать. - Вороны, говорят, по сто лет
живут. Долгая останется память по Куприяну Денисычу, царство ему
небесное!
Когда предварительная уборка была закончена и мать протёрла
пыльные стёкла, в доме стало уютно. В печке потрескивали коряги,
принесённые мальчишками с берега залива. Булькал суп в большом чугуне,
найденном в подполье. Там же отыскалась и кое-какая посуда. Чисто
вымытые плошки выстроились на столе.
Есть очень хотелось, но мальчишки не торопили мать. Сколько её ни
упрашивай, до возвращения отца обеда не будет. Они то и дело
поглядывали в окно. А сытый ворон сидел на подоконнике и постукивал
клювом в стекло. Вид у него был домашний. И не боялся он никого,
только сердился и предостерегающе открывал клюв, когда кто-нибудь
подходил к окну.
- Едет! - крикнул из комнаты Карпуха.
Мать и Федька подошли к кухонному окну. К дому подъезжал отец.
Через Прошкину спину были перекинуты два связанных верёвкой тюка
прессованного сена.
За обедом отец сказал, что в деревне ничем не разживёшься. С кем
он ни говорил, никто не захотел одолжить сена. Все в один голос
уверяли, что и самим не хватит на зиму. Вернулся бы он ни с чем, да