"Юрий Визбор. Лучше гор только горы " - читать интересную книгу автора

не оправдывало тех, ушедших. Одного из них случайно я встретил через
несколько лет после описываемых событий, далеко от гор, на Севере. Мой
собеседник, горный инженер, привел много значительных аргументов в пользу
того коллективного ухода, а потом неожиданно заключил: "Но от всего этого,
понимаете, осталось ощущение не то что предательства... нет. Когда мы
добрались до лагеря, с одной девчонкой случилась истерика... А у меня потом
многие годы не выходил из головы этот человек, который в нас стрелял
ракетами и кричал: "Сволочи! Сволочи вы!..."
Больше мне не приходилось встречаться ни с кем из этих людей. Только
надеюсь, что, однажды не совершив поступка, достойного настоящего человека,
в другой раз они совершат его. Меняется ли человек в горах? Да. Слесарь и
администратор, художник и конструктор, технолог и ученый сообща занимаются
любимым делом, и зачастую их городские привычки, стереотипы, нажитые за годы
профессиональной деятельности, здесь не имеют значения. Зато здесь на первый
план выходят фундаментальные качества души.
Я знаю многих товарищей-альпинистов (правда, из других городов), с
которыми я ходил в горах, и весьма смутно представляю, чем они занимались
"на равнине". Может, они и говорили мне, но как-то забылось. А вот о том,
какие они люди, я знаю и помню прекрасно. В горах в совместно преодоленных
трудностях я получил о них (и они обо мне) исчерпывающую человеческую
информацию. Восхождение в этом смысле - идеальный прибор, снимающий точную
электрокардиограмму душевных достоинств. Равно как и недостатков. И вместе с
тем это уникальный точильный инструмент, способный вернуть сабельный блеск
мужеству, покрывающемуся коррозией в вялой городской суете.
Почему-то бытует мнение, что современному интеллектуальному человеку
горы необходимы, как антитеза его интеллекта, как разрядка. Это неправильно.
Смешно думать, что альпинистский быт и практика горовосхождений освобождают
человека от размышлений. Напротив. Здесь, вдали от телефонов, толчеи,
домашних дел, чаще, чем где-либо, приходят "длинные" профессиональные мысли,
значительные идеи, сами собой вспыхивают острые и глубокие мировоззренческие
споры. Тем - масса.
Философия альпинизма предполагает отношения высокого нравственного
класса. Равно необходимы доброта и мужество, преданность и сила, уживчивость
и способность прийти на помощь. Причем эта самая помощь чаще всего
проявляется не в высокопарном и довольно распространенном представлении о
ней (подал "руку дружбы", нес на себе больного товарища и т. п.), а в
простых делах: разжечь примус, когда ни у кого нет сил это сделать; помочь
товарищу снять с ног кошки, превратившиеся за день работы в ледяные шары;
свернуть утром затвердевшую от мороза палатку, звонкую, как алюминиевый
лист; добыть на ночевке воды; пошутить, когда все раздражены. Эти простецкие
и нехитрые для равнинной жизни дела в условиях восхождения, особенно
сложного, приобретают ценность самой высокой пробы.
Призеры первенства СССР 1977 года, альпинисты московского "Спартака" и
одесского "Авангарда", в совместном восхождении на стену пика Лукницкого
преодолевали ряд участков, заливавшихся водой. Передовые связки работали
буквально в водопадах ледяной, в прямом смысле слова, только что растаявшей
воды. На крошечных полочках, там, где можно было собраться всем вместе,
"нижние" восходители отдавали все свое сухое "верхним", а сами сушили их
мокрую одежду на себе. Так продолжалось двое суток. К каким альпинистским
правилам отнести подобные ситуации над головокружительной бездной? К технике