"Свами Вивекананда. Жизнь и наследие" - читать интересную книгу автора

неописуемой, лишенной атрибутов, природный мир и "эмпирическое" "Я" человека
- не обладающими подлинной реальностью - порождением мировой иллюзии (майи).
В качестве же наивысшего "пути освобождения" принимается путь "знания",
понимаемого как средство обесценивания и снятия указанных иллюзорных дифференциаций.
При этом упомянутое "знание" оказывается во многом противопоставленным
обычному, "профаническому", поскольку при достижении его исчезает необходимая
для осуществления "профанического" познания триада: субъект - средство
знания - объект (всякая множественность "неподлинна"!).

Подобные утверждения, несомненно, представлялись в высшей степени парадоксальными
не только с точки зрения "обыденного" здравого смысла, но и с точки зрения
философии (включая и противников адвайты в рамках ведантистской традиции).
В самом деле, вполне очевидный видимый и осязаемый мир представал здесь
как нечто эфемерное и "бесплотное", а лишенный плоти дух приобретал статус
единственно очевидного; знание мира, достигаемое рациональными средствами,
объявлялось "незнанием", а неописуемое и невыразимое - достоянием "знания"!
Ясно, что обоснование и защита подобного рода парадоксальных утверждений
были отнюдь не легким делом, и в этой связи представители адвайты выдвинули
целый ряд веема тщательно и тонко разработанных теорий. Разработка этих
теорий связана с именами родоначальника адвайты - Гаудапады (VII - VIII
вв.) и ее главного представителя Шанкары (VIII - IX вв.). Особенно важны
такие узловые моменты его системы, как учение об особой роли ведийскго
канона - шрути в познании, об уровнях познания и существования,
о многоаспектной структуре мировой иллюзии - майи -  и мира, рассматриваемого
через призму этой иллюзии.

Согласно первому из этих учений, шрути является единственным источником
постижения Брахмана, отличающимся к тому же такими свойствами, как вечность
и непогрешимость (другие источники познания, включая умозаключение, могут
играть лишь вспомогательную роль). Развивая это учение, Шанкара стремился,
с одной стороны, подчеркнуть ценность символического познания, "прорывающегося"
через многочисленные образы к скрытому за ними и не поддающемуся адекватной
концептуализации содержанию, а с другой - жестко закреплял монополию высших
каст на духовное знание, поддерживая исторически сложившийся запрет на
изучение шрути представителями низших каст.

Согласно второму учению, следует различать высший (парамартхика)
уровень существования и знания, на котором нет никакой множественности,
а есть лишь уже упоминавшийся недифференцированный Абсолют, от профанического
(вьявахарика) уровня, к которому относится вся "житейская" (лаукика)
и ведийская (вайдика) практика. Последний отличается от неупорядоченного
мира иллюзий и сновидений (или от уровня пратибхасика, по терминологии
учеников Шанкары) и тем самым имеет некоторый "срединный" статус. Отсюда
его пусть и временная и относительная, но все же ценность и значимость,
а значит, и ценность традиционных ведийских предписаний.

Но наибольшую известность получило третье из упомянутых учений, а именно
майявада - учение о мировой иллюзии (майе). Сам термин "майя"
зарождается уже в гимнах "Ригведы" и означает здесь некую чудесную и "ослепляющую"
силу богов. Преимущественно в этом же смысле он употребляется и в Упанишадах.