"Габриэль Витткоп. Сон разума" - читать интересную книгу автора

положение, поднимавшее ей таз.
Таковы они были, в этой зале с зарешеченными окнами, в тусклом свете
зимы, порожденные сном разума. Ибо, если даже предположить, что природа
изготавливала их методически, сам этот метод был маниакальным бредом, черным
безумием.
Наши ящики с шампанским и корзины с печеньем уже принесли. Пузатая
монахиня, прямо-таки сизая от переполнявшего ее здоровья, хлопнула в ладоши
и сказала несколько слов благодарности. Другая, очень пожилая, пробормотала
что-то неразборчивое и, усевшись за фисгармонию, заиграла задыхающийся
хорал, а Другие монашки и старики тут же затянули слова. Чудовища притихли,
но мы догадывались, что они с напряжением ожидают чуда. По знаку
сизо-баклажанной монахини две дебилки в теплых халатах, с жидкими волосами,
закрученными в шиньон, принялись раздавать наши подарки: апельсины,
нательное белье, мел- кие деньги. Старики утирали слезы или притворялись,
что утирают. Уродцы проявили страстный интерес к своим подаркам, показывали
их друг другу или ревностно защищали, когда не хотели меняться. Воцарилось
волнение, легкий беспорядок. Мы воспользовались этой минутой, чтобы открыть
первые бутылки.
- Никакого алкоголя, алкоголь здесь запрещен! - попыталась
запротестовать молодая рыжеволосая монашка, но было уже поздно.
Шампанское неудержимо, как поток лавы из вулкана, это самое
дионисийское из всех вин. Во мгновение ока чаши монстров наполнились. Да,
перед ними стояли случайные чашки всех размеров, от толстых фаянсовых цвета
охры для приготовления травяных настоев, до помятых алюминиевых армейских
кружек. И вдруг полилось что-то новое, золотистое, пузырящееся и щекотное, с
приятным запахом и волшебным именем, которое не каждому из них доводилось
даже слышать. Они упивались этой ангельской мочой, словно лакричной
настойкой.
Действие оказалось ошеломляющим. Первыми оживились старики. Вообразите
себе, там ведь было сборище полутрупов, кожные мешочки в черных чехлах,
развесистая язва, братская могила. И все это готово было вспыхнуть
великолепной течкой, половым буйством. Одноглазые старухи, проглотившие
собственный рот, запевали жестокие романсы, вспоминая юность.
Нетопыри пытались их успокоить: ну, хватит, хватит же...
Но нет, старухи целовались, плача и смеясь до потери дыхания. Чудовища
рыгали. Что-то загоралось в их глазах, далеко, как в глубине тоннеля,
маленький рыжеватый отблеск. Чтобы погасить его или раздуть, они безмолвно
тянули кружки к нам. Они сразу поняли, где источник.
- Хватит уже! Довольно! - протестовала молоденькая монашенка, но ах!
- Выпейте, сестра моя, ведь сегодня Рождество нашего Спасителя.
Шампанское - это не алкоголь... а нечто гораздо хуже...
Ведь мы наливали и нетопырям, заметьте...
В три часа было уже так темно, что пришлось зажечь единственную
лампочку, свисавшую со свода на проводе, мелкое усталое светило, которое
выхватывало своим меловым кругом причудливые формы на угольном фоне, словно
лунной ночью выступающие из полной тьмы скалы.
После стариков самыми пьяными были карлики. Они почуяли беззащитность
кретинов и набросились на них с жестокой решительностью. Слышались жалобные
крики и визг.
- А музыки-то у нас нет, - сказал львиноподобный человек, чей голос