"Габриэль Витткоп. Смерть С." - читать интересную книгу автора

то время как ее радио изрыгает из репродуктора легкую музыку на полную
громкость. Учительница никогда не узнает, в чьих венах потекла ее кровь. С.
никогда не узнает, кто ему эту кровь дал. Впрочем, он об этом даже не
задумается. Это так неважно. И так временно... В лучшем случае, будет начало
совместных химических изменений перед полным иссушением при температуре 800°
по Цельсию, абсурдная огненная свадьба двух посторонних. Часть учительницы -
девушки, над которой С. бы посмеялся, смеялся бы до смерти, - отклонилась от
своего изначального пути. Новые возможности могли бы открыться для новых
моделей, сочетаний, кристаллических конфигураций.

Наркоз проходит. Сознание возвращается к С., сознание холода, сознание
дрожи, сознание того, как трудно дышать. Затем, словно во сне, он чувствует,
что ему делают укол, ощущает тяжесть грелки, дышать становится немного
легче, он слышит, как разговаривают рядом с ним. Он не чувствует боли. Его
правая рука, тяжелая, натыкается на перевязку, окружающую живот и нижнюю
часть груди.
С. медленно открывает глаза, видит простыни со штампом больницы св.
Георгия на ленточке из ткани, белую краску кровати, местами облупившуюся,
бледно-зеленые стены с желтыми пятнами влаги, капельницу, игла которой
воткнута в его левую руку, прямоугольник окна. Сейчас он один в маленькой
палате. Кровать, шкаф, стул, кувшин с тазом на столике, где разложены его
туалетные принадлежности, которые ему уже успели принести. Звонок не
работает.

Доктор К. говорит, что все будет хорошо. Старый доктор J. лечит С., но
не разговаривает с ним, так как ненавидит англичан: он помнит черные
лестницы, по которым ему приходилось подниматься, и клубы, куда вход ему был
закрыт. Доктор J., который, кстати, любит рассказывать историю о садовнике,
Смерти и свидании в Самарканде, считает, что польза от медицины лишь
относительна, ибо заранее предрешено, будет пациент жить или умрет. Он
приписывает лечению ценность символическую и некую смутную способность к
утешению, в зависимости от степени симпатии, которую он испытывает к
пациенту.
Death has a hundred hands and walks by a thousand ways.[13]

Друзья пришли его навестить. С. принял их, свежевыбритый, ясноглазый, с
байроническим профилем. Они принесли цветы. С. обожает цветы. В Оксфорде его
садик был полон роскошными розами, маргаритками, гладиолусами, скабиозами,
или, осенью, тучными далиями, подсолнухами, хризантемами, удобренными
нитратами средневековых могильных ям, веками пополнявшихся посещениями чумы.
Смерть никогда не отлучалась из жизни С., и он никогда о ней не забывал.
С. рассказывает друзьям, как на него напали двое нищих и потребовали
часы и кошелек, как он позвал на помощь и, раненый в печень, смог дотащиться
до квартиры S. Он любит рассказывать. Он любит свои иронические комментарии.
Двое полицейских являются, чтобы допросить С. на предмет нападения,
жертвой которого он стал. С. отвечает на их вопросы без ошибок и
противоречий. На него напали двое нищих, потребовали часы и кошелек, он
позвал на помощь, был ранен в печень, ему удалось дотащиться до квартиры S.
Полицейские в штатском, без головных уборов. Старший из них что-то
записывает, или делает вид, что записывает, в каком-то блокноте. Другой, с