"Габриэль Витткоп. Некрофил " - читать интересную книгу автора

извращением. Но сколько наивности в этих "трех или четырех днях"!

10 мая 19...
Вчера один из моих клиентов, молодой и очаровательный пианист,
попытался соблазнить меня. Мы пили чай на узком ампирном диване в моей
библиотеке. Я взял в свои ладони две шаловливые руки и со смехом вернул их
владельцу тем жестом, которым отказываются взять пару птичек.
- О... Люсьен. Вы, стало быть, не любите мальчишек? Я-то думал...
- Ну что вы, разумеется, я люблю мальчишек. И даже иногда девчонок!
Я никак не мог ему сказать: "Я любил бы вас, ваши закатившиеся глаза,
ваши немые губы, ваш ледяной член, если бы только вы были мертвы. К
несчастью, у вас настолько дурной вкус, что вы до сих пор живы". Поэтому я
лицемерно добавил:
- Но я не свободен и не хочу ненужных осложнений. Мне искренне жаль.
Он счел этот ответ очень вежливым и милым.

7 июня 19...
Не проходит дня, чтобы я не вспомнил Сюзанну, ее груди с большими
бежевыми сосками, ее впалый живот, слегка прогнувшийся, как навес, на
подпорках бедренных костей, ее женственность, о которой одно воспоминание
приводит в движение мое мужество. Сегодня останков ее слоновая кость в каком
перламутре лежит?..
1 июля 19...
Пребывание в моем доме девы из Иври чрезвычайно меня утомило, и теперь
я хочу только одного - спать в одиночку.
Я обнаружил ее могилу случайно, когда гулял по кладбищу чтобы
проветрить голову: совсем свежая могила, на которой еще не было даже имени.
Мне стало интересно, что бы такое могло в ней быть, и я решил наведаться
сюда ночью. А в могиле оказался сосновый гроб низкого качества - они для
меня самые удобные - и в нем лежала женщина, которую я без труда унес к себе
домой. В моих любовных делах есть всякий раз великое мгновение: когда я
открываю лицо сообщника, посланного мне судьбой, когда я жадно вглядываюсь в
его черты, которые скоро станут мне родными.
Ей должно было быть лет сорок - сорок пять, но это правда, что смерть
омолаживает. Это была женщина из народа, вероятно, швея, так как
указательный палец на левой руке у нее ороговел, исколотый иголкой. Я
заметил также, что кожа ее рук свободно болталась на костях; плотная,
водянистая, она окружала фаланги пальцев толстыми складками. У женщины были
черные, как у цыганки, волосы; ее веки, соски грудей, половые органы приняли
тот темный фиолетовый оттенок, какой встречается у некоторых грибов или у
прихваченных морозом гортензий. Густой каракуль лоснился на ее лобке и
подмышках. И кроме того, у нее росли замечательные усы: две черные запятые,
тонкие и гибкие, обрамляли ее рот, спускаясь к подбородку, что придавало
всему лицу жестокое, какое-то чингисханское выражение. Интересный тип!
Впрочем, я вскоре обнаружил еще более интересную деталь. Она была
девственницей, и я сделал это открытие в тот самый миг, когда она перестала
ею быть. Боялась ли она мужчин или ненавидела их? Предпочитала ли она
женщин? С этими кнутовидными усами... С этой необыкновенно мужественной
частью ее женственности, крупной и твердой миндалиной, венчающей ее венерины
складки...