"Сергей Юльевич Витте. Царствование Николая Второго (Том 2) " - читать интересную книгу автора

узнал, что его самый близкий человек, генерал Раух, видится с Дубровиным,
который только что начал укрепляться, получая поддержку от различных
влиятельных лиц (князь Орлов, граф Шереметьев, думаю, что Дурново и друг.).
По крайней мере, после того, как я оставил пост председателя, как то раз в
разговор с Дурново я обозвал Дубровина негодяем; Дурново мне сказал:
"напрасно вы его так называете, право, он честнейший и прекраснейший
человек".
Затем, сношения Великого Князя с Дубровиным и союзом русского народа
делались все более и более частыми. Свидания Рауха производились в комнатах,
отдающихся в наем от яхт-клуба (помещение при клубе).
Великий Князь был посетителем этого клуба и, вероятно, еще когда я был
председателем, виделся с Дубровиным. После же {81} моего ухода Великий Князь
мало и скрывал свои отношения к Дубровину и союзу русского народа (т. е.
просто, к шайке наемных хулиганов).
Одно время петербургский союз имел даже намерение избрать его почетным
председателем, но затем, кажется, нашли это не совсем безопасным. Конечно,
только рассчитывая на поддержку Великого Князя и министра внутренних дел
Дурново, Дубровин в одном из манежей собрал толпу хулиганов, говорил
зажигательные речи и затем, с криками "долой подлую конституцию и смерть
графу Витте", вышли из манежа, но не посмели идти по улицам.
Разительным примером полной растерянности после 17 октября Великого
Князя Николая Николаевича служит, между прочим, следующее обстоятельство:
Во время моего премьерства последовало Высочайшее повеление о
сокращении сроков службы воинской повинности. Мера эта была принята без
обсуждения в совете министров и без моего участия и исходила из комитета
обороны, находившегося под председательством Великого Князя, под давлением
той мысли, что это послужит к успокоению нижних воинских чинов. Относительно
существа этой меры можно быть различного мнения и я думаю, что сделанное
сокращение полезно, но при принятии совокупно других мер, которые бы
способствовали более быстрому навыку русского крестьянина или рабочего к
военному делу при современной технике войны. Но приятие такой меры во время
расстройства армии, длящегося и доныне без принятия одновременно и даже
предварительно других мер, не может быть оправдано разумными причинами и
объясняется только растерянностью. Она была продиктована не потребностью
обороны, а как бы говорила "да, мы виноваты в срам позорной войны и гибели
стольких русских воинов, зато мы вам в будущем даем такие-то облегчения,
только забудьте прошлое и не волнуйтесь"
( * По поводу сроков воинской повинности несколько месяцев тому назад
(сентябрь 1909 г.) в Петербурге мне рассказывал один из высоких чиновников
следующее:
Новый военный министр Сухомлинов нашел, что сделанные после 17 октября
сокращения сроков воинской повинности не соответствуют положению дел, а
потому испросил Высочайшее повеление, отменяющее эти сокращения. Повеление
это должно было быть отослано в сенат для распубликования. Другие министры
об этом узнали и, зная характер Государя, что если они вмешаются в это дело,
то это повеление именно отменено и не будет, прибегли к следующему приему.
Они уговорили военного министра доложить Его Величеству о неудобстве отмены
сокращения воинской повинности. Военный министр уговорил Государя не
отменять сделанное после 17 октября сокращение сроков воинской повинности.
Очевидно, военный министр Сухомлинов покуда еще переживает с Его Величеством