"Сергей Юльевич Витте. Царствование Николая Второго (Том 2) " - читать интересную книгу автора

малого образования. Он вечно занимается мелкими политическими делами,
влезает ко всем министрам, Великим Князьям, к различным общественным
деятелям, постоянно о чем то хлопочет, интригует, ссорит между собой людей,
что доставляет ему истинное удовольствие, оказывает нужным ему людям мелкие
услуги, конечно, он ухаживает лишь за теми, кто в силе или в моде, и которые
ему иногда открывают к себе двери. Это какой то политический мелкий интриган
из любви к искусству.
Нарышкин - это не из тех настоящих Нарышкиных, за одним из братьев коих
замужем моя дочь, с этими Нарышкиными он не имеет ничего общего. По
существу, это дворянский "jeune premier", промотавший свое состояние, ничего
в жизни не делавший, человек петербургского общества, спортсмен - охотник, и
по охоте компаньон, а потому и близкий Николаю Николаевичу. Он повлиял и
ввел Ушакова к Великому Князю. Очень может быть, что его познакомил с
Ушаковым всюду проникающий кн. Андроников. Впрочем, в это время даже умные
люди, прожившие деловую жизнь, теряли голову, а тем, у которых головы
никогда не было, ее и терять было не нужно.
В совещаниях с Государем, о которых говорится в вышеприведенной
справке, я конечно более или менее подробно высказывал свои суждения, но
старался быть возможно объективнее, дабы не повлиять односторонне на Его
Величество. Во всех моих суждениях я подробно развивал мысли, изложенные в
докладе, вышеприведенном, опубликованном 17 октября вместе с манифестом, и
все высказывал, что мысли эти составляли мое убеждение, к которому я пришел
после обильного государственного опыта, и с которым пребываю до ныне, и с
которым умру, но что все-таки это есть мое субъективное убеждение, что есть
и другие мнения, а потому постоянно говорил и советовал Его Величеству
выслушать тех, которые держатся других взглядов. В особенности, я обращал
внимание на мысль об учреждении диктатуры. Что касается манифеста, то я не
считал удобным издавать какой бы то ни было манифест, настоятельно
рекомендуя только твердо утвердить мой всеподданнейший доклад (быть по сему,
утверждаю - или что либо равносильное), но когда, вопреки моему совету,
непременно пожелали немедленно издать манифест, и когда за моей спиной
начали фабриковать манифесты, то, {39} вопреки моему желанно, был спешно
составлен манифест (Вуичем и кн. А. Д. Оболенским), и я настаивал, что, если
непременно хотят манифест, то я не могу допустить иного манифеста, кроме
того, который я поднес. Несомненно, что по крайней спешности,
взбаламученности, манифест явился не в совсем определенной редакции, а
главное, неожиданно.
Провинция, находившаяся в возбужденном состоянии, неожиданным
появлением манифеста в некоторых местах, где власти были трусливы, сразу
пришла в горячку. В некоторых местах крайние манифестации в одном
направлении вызвали манифестации с противоположной стороны.
В иных местах эти реакционные манифестации, иногда связанные с
погромами, конечно, "жидов", были если не организованы, то поощряемы местным
начальством. Таким образом, манифест 17 октября по обстановке, в которой он
появлялся, отчасти способствовал многим беспорядкам, вследствие своей
неожиданности и растерянности на местах. Этого, именно, я и боялся,
вследствие чего, между прочим, я высказался против манифеста. Кроме того,
манифест наложил печать спешности на все остальные действия правительства,
так как, предрешив и установив принципы, он конечно не мог установить
подробности даже в крупных чертах. Пришлось все вырабатывать спешно, при