"Евгений Витковский. Чертовар" - читать интересную книгу автора

боялся: до автоматического режима дело не дошло. Дверь открылась, и прямо в
лицо следователю ударила сильная струя; уже теряя сознание, он заметил, что
жидкость - коричневая, резко пахнет мылом и недорогим армянским коньяком,
ныне известным как бренди "Вечерний". Огнетушитель они, что ли, такой
гадостью зарядили? - еще успел подумать Кавель, захлебываясь. Он потерял
равновесие, закашлялся; из коридора вылетела сеть, опутавшая его с ног до
головы, а через миг кто-то непомерно проворный уже заклеивал Глинскому рот и
уши пластырем. Глинский сквозь коньячный дух и мыло успел заметить, как
омерзительно возник другой запах, приторно-сладкий, и сознание покинуло
Кавеля на той мысли, что теперь, когда его убьют, всю уникальную коллекцию
молясин уничтожит первый же изувер: найдет свою, порадеет, приберет, а
остальные спалит, растопчет, поломает, - дальше были только тьма и тишина.
В комнату вошли двое санитаров, следом явился полицейский майор с
нашивками медицинской службы. Он осмотрел спеленутого и усыпленного Кавеля,
отклеил пластырь на глазах, пощупал пульс, остался доволен. Закурил длинную
"Императорскую" пахитоску фабрики "Суматра", - нынче они снова вошли в моду.
- Грузите, - сказал он санитарам и третьему человеку, все еще
державшему опорожненный из-под коньяка и мыла огнетушитель.
- На Неопалимовский, десятый бокс. Не давать просыпаться. Следить за
пульсом.
Из-за его спины высунулся кряжистый горбун, сощурился.
- Кондратий Глебович, - укоряюще сказал он, - можно ведь и прямо нам
сдать. Чего вам возиться?
Майор брезгливо посмотрел на горбуна, благо был на две головы выше.
- Пятьдесят процентов - не деньги. Уплатите все сто, будет разговор.
Еще двадцать пять за оказанное сопротивление. И еще пятьдесят за нанесенные
моим людям травмы.
- Кондра-атий Глебович, - горбун присел от майорской наглости, - мы же
половину заплатили вперед, а вторая при мне! Ну, посудите сами, кому он
нужен, кроме нас?
- Мне нужен, - отрезал майор, - очень ценный экземпляр. Долихоцефал.
Для вивария. Вскроем череп, исследуем. Потом, конечно, уже не нужен будет.
Потом забирайте даром, даже... десять процентов верну.
Горбун присел еще ниже.
- Ну, Кондратий Глебович, ну, мы же уговаривались... Ну, вы за горло
берете... Какие там травмы... Нет у меня сейчас таких денег на руках...
- И не надо на руках. У вас три дня. Он у меня на Неопалимовском
поспит. Привозите деньги, живым налом. Лучше желтым перчиком, тогда... пять
процентов уступлю. И не дурите, у меня боксов много, и вовсе не во всех
капельницы и сиделки, как в десятом, там у нас другие приспособления
имеются. - Майор посмотрел на часы. - Так что до пятнадцати ноль-ноль в
понедельник, двадцатого то есть, можете перчиков привезти. Аржаны зеленые,
можно синие, новые, немятые, но принцев мне маленьких уже никаких, амадеусов
не разменяешь потом... Не привезете - сделки не было, аванс аннулирован.
Приступаю к научным изысканиям. Все. Логгин Иваныч, все. Дискуссий не будет.
Горбун насупился.
- Нехорошо вы с нами, нехорошо. Привезу, конечно, но вот ужо будет на
вас Начало Света, будет!.. Еду, еду...
Горбун исчез. Майор проследил за погрузкой Глинского на носилки,
проводил санитаров до двери. Потом быстро вернулся в кабинет, жадно пошарил