"Евгений Витковский. Чертовар" - читать интересную книгу автора

охотником, и дичью одновременно.
Однако в похожем положении оказался теперь и Кавель-следователь, хотя
из охотников-то его как раз выперли. Жаль. "Истинные", конечно, были самой
запрещенной из запрещенных сект. Россия нынче претендовала на звание очень
цивилизованной страны и человеческие жертвоприношения в ней были
анафематствованы специальной статьей уголовного кодекса и высочайшим указом
аж о семи пунктах. Хоть какая-то защита для тех, кто государству ценен.
Кавель Адамович с грустью посмотрел на клавишу вызова экстренной помощи:
провода, ведшие к ней, Клара тоже отрезала. "Подалась в кавелиты? Или в
кавелитки?" - равнодушно подумал Глинский. Ничего в таком предположении не
было странного, Клара десять лет была замужем за человеком по имени Кавель.
К молясинной коллекции она как будто была равнодушна, знала, что продать эти
сокровища почти невозможно, даже пытаться опасно, ибо за каждым экспонатом
тут стояла чья-то жизнь, минимум - чья-то свобода. Клара считала, что ни
одной молясины Кавель никогда не купил (почти так оно и было). Кто бы
продал? У сектантов свое - только для своих.
А все-таки с трупом на Тридцать третьем километре нужно что-то делать,
в понедельник начальник-щеповец кабинет предоставит и сразу результатов
захочет, знаем мы начальство. Глинский с тоской присел к письменному столу,
с тоской отодвинул бесполезный компьютер и развязал тесемки на тоненькой
папке. Протокол железнодорожной полиции, акт вскрытия, квитанция из морга,
конверт с фотографиями. В него, получая дело на руки, свежеиспеченный
специалист по несанкционированным, а потому нераскрываемым убийствам до сих
пор не заглянул. Глинский вынул из конверта четыре фотографии, разложил
перед собой и в первую минуту ничего не понял. Во вторую минуту не поверил
глазам своим, в третью - поверил. Ничего себе - скучная работа. Ничего
себе - "без особых примет".
Сфотографированный покойник был негром.
В неграх Кавель разбирался не очень, все-таки негр - не молясина.
Однако его познаний хватало на то, чтобы отличить западноафриканский, он же
североамериканский тип лица - от типа лица негра с восточного побережья
Африки или с юга. Убитый был вылитый "сэчмо", то есть Армстронг (не
космонавт, а джазист) в молодости. "Интересно, какие молясины употребляли у
него в оркестре?.." - подумал Глинский о привычном. И понял, что
подполковник-щеповец, кажется, не просто так подсунул ему дело с Тридцать
третьего километра. Все-таки не при каждом неопознанном негритянском трупе
имеется молясина. Или при каждом?
Негр, согласно экспертизе, был убит ударом тяжелого плоского предмета
по черепу, прямо сверху. По предположению эксперта, убитый наклонился,
закуривая, - хотя никаких сигарет, никакой трубки и вообще следов того, что
негр был курильщиком, не имелось. Глинский, увы, знал, где и кто бьет именно
так, сверху: так бьют Кавели кувалдами друг друга на самых простых
молясинах. Неужто это опять убийство Кавеля? Имя это, насколько удалось
проверить Глинскому, все-таки не давалось живым людям нигде, кроме села
Знатные Свахи, да и то лишь попом Язоном накануне белой горячки, - а негров
в родном селе, сколько помнил следователь, не было. Пришлый Кавель? Первый
случай.
Орудие убийства, проломившее всю верхнюю часть черепа, понятно,
отсутствовало. Глинский поежился. Именно так был убит Кавель
Федоров-Глинский, отец вундеркиндши-авиаконструкторши. Шестипудовым молотом