"Евгений Витковский. Чертовар" - читать интересную книгу автора

нынче уже взятый русской армией на вооружение? Но Истинных, кажется, юная
Юлиана Кавелевна не интересовала. Начало Света все медлило, престиж
ересиарха трещал по швам.
Он решил свои дела одним махом: устроил "ночь дубовых вил" и принес в
жертву всех в секте, кто роптал на недостаточно скорое продвижение к Началу
Света. А следом устроил охоту за очередным Кавелем. Им чуть не стал Кавель
Модестович Журавлев, уроженец того же года, того же села, еще одна жертва
попа Язона.
Этот Кавель заинтересовал Истинных потому, что сам подался в кавелиты,
сам основал собственный толк, или, как чаще говорили, "корабль". Поразмыслив
над знаменитой дилеммой и над собственной фамилией, уединился Кавель
Журавлев на заброшенном хуторе Брынин Колодец под Вязниками Владимирской
губернии и за три года упорных трудов сконструровал перелетную молясину.
Именно белый перелетный журавль, стерх, стал основой учения "журавлевцев",
именующих себя также и "стерховцами". На их молясине два белых, выточенных
из моржовой кости журавля, с неимоверной лаской тюкали друг друга по клюву и
все время норовили взлететь. "Кавель Кавеля любил, Кавеля Кавеля... долбил!
" - с придыханием бормотали стерховцы на своих радениях. Раз в год, якобы по
заповеданию священной книги "Наитие Зазвонное", такие молясины отпускались
на свободу, на их место закупались новые, а старые улетали зимовать не то в
Южной Индии, не то на Тапробане, она же Цейлон и Шри Ланка; случалось, что
весной молясины прилетали обратно. На этот случай, по установлениям Кавеля
(Журавлева, понятное дело), нарекшего себя Навигатором, весь "корабль"
должен был заранее переселиться, ибо "негоже старого журавля в руки брать".
Якобы "перо стерха за тысячу верст" - или "за тысячу ли" - еще в древнем
Китае было символом выговора с занесением в личное дело, вот такое перо им
однажды уже досталось, - поэтому все журавлевцы были резко настроены против
китайцев.
При кочевом образе жизни журавлевцев разыскать таковых Истинным
оказалось непросто. В Брынином Колодце их давно след простыл, и лишь
гнездовья вернувшихся молясин отмечали места прежних стоянок в Передосадове,
Почепе, Новоназываевске и Смердыни; в городе Мухояре на улице Неизвестного
Ударника, дом три дробь а, Истинные напоролись на засаду и, как говорится,
пришедши по шерсть, ушли стрижеными. Федеральная Служба неделю фрагменты тел
сортировала, цельные тела сектанты успели унести. Но после того боя
Кавель-ересиарх от журавлевцев отступился, ибо не хотел, чтобы Кавель
Журавлев пришил его самого: может, и наступит тогда вожделенное Начало
Света, но Глинского-нелегала это не устраивало. Он занялся поиском остальных
Кавелей, сумел прикончить единственную среди них пару близнецов, но теперь
их старший брат, Тимофей Лабуда, поклялся отомстить Истинным (по профессии
он был киллером, к тому же очень дорогим), и гонялся за ними так, как
никакая Федеральная Служба не умела, - да и вообще она подобного садизма
сроду не санкционировала, толку-то от него - чуть. Кавелю Адамовичу
вспоминать не хотелось все эти костяные пепельницы и подозрительные струны,
которыми отмечал свой путь вышедший на тропу войны киллер. На его арест был
выдан ордер, но всех вольных станичников на Руси не переловишь, очень уж
она, матушка, большая. Да и трудно было искоренить обычай кровной мести,
исконный в родном селе, в Знатных Свахах: очень уж горячая кровь текла в
жилах уроженцев этого села, говорят, при каком-то прежнем царе целую зиму
черкесский полк там был на постое. Так что Кавель-ересиарх сам был и