"Станислав Виткевич. Каракатица, или Гирканическое мировоззрение " - читать интересную книгу автора

Статуя. Скукой...
Юлий II. Тихо, доченька. Ты сама не знаешь, что говоришь. (С нажимом.)
С такого рода счастьем. (Шутливо.) Итак, сын мой, встань и скажи, кто ты...
Статуя. Ваше святейшество, это великий артист и философ Павел Бездека.
Юлий II (в ужасе воздевая руки). Так это ты?! Ты, жалкий маловер,
осмелившийся посягнуть на плоды Высшей Тайны?
Бездека (встав, с гордостью). Я.
Юлий II (кротко, сложив руки на животе). Я не имею в виду тебя как
художника. Тут ты велик. О, я был строгим меценатом. (+) Теперь уж нет, о
нет! Я научился ценить в искусстве извращение. Они этого не понимают, а
между тем сами живут только этим. Я говорю о людях вашего времени. (В
негодовании.) Какой ужас - они сожгли все твои картины. Сын мой, в Небе тебя
ждет вечное блаженство.
Статуя. В небе? Ха-ха-ха.
Юлий II (добродушно). Не смейся, дочь моя. Небо тоже имеет свои
преимущества. Там никто не страдает, а это что-нибудь да значит.
Бездека. Святой отец, я философ, но остаюсь при этом добрым католиком.
Эта ложь для меня больше невыносима.
Юлий II. Да - ты католик, мастер Павел, но ты не христианин. Тут
большая, очень большая разница. И какая же это ложь для тебя невыносима, сын
мой?
Бездека. Да та, что я как художник все время притворяюсь, то есть до
сих пор притворялся. Все мое искусство - ложь, программная ложь.
Юлий II. Я уж не говорю о том, что об Истине нет и речи с той самой
минуты, как мы пускаемся в рассуждения о Красоте вообще. Но в том-то и самое
страшное, что Истина есть только в искусстве - твоем и тебе подобных. Ты
придумал себе последнее утешение, но мне придется отнять его у тебя.
(Торжественно.) Твое искусство - единственная на земле Истина. До сих пор я
не был знаком с тобой лично, но хорошо знаю твои картины по превосходным
небесным репродукциям. (Угрюмо.) Это единственная Истина.
Статуя. А догматы веры?
Юлий II (поспешно). Это тоже Истина, но в другом измерении. Вера -
Истина для нашего убогого земного разума. Но лишь там (указывает пальцем в
потолок) тайна ее воссияет во всей полноте перед пораженным взором
освобожденных.
Бездека (нетерпеливо). Святой отец, теология - не моя специальность, а
о философии я предпочел бы не говорить. Сделайте одолжение, ваше
святейшество, побеседуем об Искусстве. Я знаю, что лгу, и этого с меня
довольно. Никто не внушит мне, что мое искусство истинно, даже ты, гость с
истинного Неба.
Юлий II (по-прежнему указывая пальцем в потолок). Там, откуда я прибыл,
об этом знают лучше, чем ты, ничтожество. А впрочем, цена артисту - либо
бунт, либо успех. Чем был бы Микеланджело, не будь меня и других меценатов,
покарай их господь. Кучка безумцев, жаждущих новой отравы, возносит ее
изготовителя к вершинам, а потом толпы малых мира сего склоняются перед ним,
взирая на сладострастные муки отравленных. Разве не доказывает твоего
величия факт, что твои творения сожжены Синдикатом Рукотворных Пакостей?
Статуя. Ты побежден, Павел. Склонись перед мудростью его святейшества.
Бездека становится на колени.
Бездека. Произошла страшная вещь. Я уже не знаю, лгу ли я. И это я,