"Райдо Витич. Игры с призраком. Кон второй ("Война теней" #3)" - читать интересную книгу автора

другое, не материальное, без чего жизнь такой светлой уже не кажется. Может
ребячество глупое? А может и себя саму, ту вчерашнюю, что забот серьезных не
ведала? А скорей всего - покой. Прошлое она не помнила, а теперь и будущее
туманом подернулось - как там оно будет, что?
И подумалось - не важно, что ждет ее, важно, чтоб других на дороге в
будущее поджидало лишь хорошее, светлое и радостное, как этот мир, как все,
кто его населяет. А ей и того довольно, чтоб не видеть больше слез, жалкие
лица сирот обескровленных.
- Степняки, говоришь? - прошептала, перед собой глядя.
Гневомир глянул на нее и насупился - таперича держись. Устроит Халена
ворогам кисель со смородиной, ужо попотчует до сыта. Ишь озлилась...
И пробасил:
- В сечу поперед меня полезешь, князю снаушничаю.
Халена только глянула на него: нашелся тоже наветник!
Миролюб же вздохнул:
- Почто байдану не вздела?
- Так ее не брали, - возмутился Гневомир. - Сама увязалась, шалая.
Купала вот ее узрит, будя сеча - в терем запрут и весь сказ!
Халену раздражало опекунство побратима и разговоры глупые. Молчала она,
крепилась, да не сдержалась:
- Ты, соколик игреливый, шибко высоко-то не залетай: мы с тобой одного
неба птицы, и лететь нам в паре, пока Бог даст, а ведаю - даст долго. Во
всяком случае, я к праотцам не тороплюсь и других, по мере сил, не пущу.
Дело у меня теперь здесь образовалось нешуточное. И пока его не завершу, в
тереме ты меня только виртуально запереть сможешь. И князь, кстати, это
понял. Потому не вернул. Посему, рысак ты мой черногривый, мечты свои меня
за пояс брюк удержать, брось, и угрозы детские туда же убери. А что сеча
впереди, что игрища - мне все равно. Управимся в Вехах со степняками, к
поляничам подамся - помочь им надо. Хоть послухом считайте, хоть девкой
глупой беспантолычной. И байдана мене ваша - без надобности. Святой долг
исполняя, сердце под железо не прячут. А этот долг - святой - Родину
защищать, мир этот и людей, что живут в нем светло, честно, на чужое не
зарясь. А кто позарился - сам себе смерть выбрал.
- И убьешь, не спужаешся? - настороженно глянул на нее Миролюб - не по
себе ему было, не за себя, за нее несмышленую. Говорить можно, что угодно -
язык, знамо, и у птиц без костей, а вот за слова отвечать не каждый умеет.
Знал, бой предстоит с ворогом, а значит, убивать будут всерьез. Сам он
смерть не раз видел, и не раз уж ее дарил, довелось в смутную годину
невыученным меч поднять. И помнит хорошо лицо первого убитого им воина -
лютича. И помнит свое состояние после сечи - когда ужас от содеянного и
непонимание, и осознание, что иначе и быть не могло, и дрожь в теле, душе, и
в желудке, что клубок змей. И тошно до озноба...
Гневомиру-то ясно - все едино, что с девками в лес по грибы да для
забавы, что в сечу за смертью своей ли чужой.
- Убью, - заверила Халена да так искренне, что и не усомнишься.
Нахмурилась, сама себе изумляясь: сердце спокойно, а на душе тихо, но
пасмурно, словно в воздухе перед грозой холодом тянет. И точно знает - будет
у смерти честный пир по ее воле, и не дрогнет рука, чужую жизнь скверника
отбирая. И что скверники, и что смерти достойны - тоже сомнений нет.
Неужели она убивала уже? Когда, кого, как?...