"Райдо Витич. Анатомия Комплексов (часть 1) " - читать интересную книгу автора

еще и на то, что есть приходилось хлебцами и руками - приборы ей не дали,
как обычно.
Вообще кухня гуманоидов ее убивала. Каждый день одно и тоже с
небольшими изменениями в десерте и цвете студня, но вкус... Пресный, терпкий
и вяжущий, как незрелая хурма, но сытный, не отнимешь, а вот фрукты, если
это были фрукты, весьма недурственны: сочные, мягкие, сладковато - кислые.
Они хорошо утоляли жажду, но от тоски по привычному чаю, кофе или компоту не
избавляли.
Когда еда с подноса исчезла, на пороге появился один из 'бультерьеров',
в который раз подивив девушку своей расторопностью, и забрал пустую посуду.
Ворковская уселась удобнее и задумалась. 'Думу думать' стало для нее
единственным и постоянным занятием в этом каземате. Если б она столь сильно
напрягала свои извилины на воле, то, наверное, через месяц снискала бы славу
Кузанского или Бейли. Однако дома не до того было, других забот хватало, а
здесь заняться больше было нечем.
Ей не давала покоя информация о контролере. 'Горе от ума', предписанное
министерством просвещения для глобального изучения по школьной программе,
Аленой было проигнорировано и поэтому мысль: а не вытащить ли контролер и не
выкинуть на фиг, гуманоидам назло - казалась весьма удачной. Она тщательно
осмотрела рану, прикинув его местоположение, и озабоченно осмотрелась
вокруг: хирургических инструментов и наркозных масок не наблюдалось. Это
смущало. Ни камикадзе, ни мазохистской она не была, а к суициду относилась,
как к тяжелому поражению психики и нервной системы в целом. Однако, чтоб
претворить свою идею в жизнь, нужно было плотно познакомиться с каждой из
ипостасей: сначала, как камикадзе, залезть к себе в рану и, стойко и
радостно претерпевая боль, как истинная мазохистка, вытащить контролер, чтоб
впоследствии с гордой решимостью умереть от сепсиса или кровопотери, как
заправский самоубийца.
Нет, конечно, причислиться к лику адекватных личностей при всем
уважении к себе любимой, Алена уже не могла. Общение с инопланетянами и
длительное пребывание в безвременье накладывали свой отпечаток и на
поведенческий, и на психический уровень, а уж мысль о мужественном
изнасиловании собственного тела с целью извлечения треклятого приборчика
отдавала явной клиникой, но вот вопрос: а есть ли у нее выбор?
Есть. Смириться и стать примерной рабыней. А если учесть манеру
обхождения и взгляды, которые на нее бросают, что Лоан, что другие флэтонцы,
то расширение круга обязанностей неминуемо, и станет она банальной
...наложницей.
Бр-р! Алену передернуло. Выходит, она берегла себя для этих моральных
уродов? Нет, эта дорога для нее однозначно закрыта, даже мысленно, иначе она
не только контролер без наркоза вытащит, но и сонную себе ногтем вскроет и
не поморщится, лишь бы не досталось ее бренное тело злобным гуманоидам.
Алена встала и нервно заходила по комнате, ежась то ли от холода, то ли
от страха. Срочно требовались разумная идея, реальный план спасения, но,
увы, в голове было пусто, как в сельпо села Голодранцево
Захолустьинстинского уезда Шаропокатихинской губернии.
'Поскрести по сусекам' ей не дали. Стена открылась, и в комнату
ввалился бессменный Вейтклиф. Он подвигал челюстями, поиграл бровями, что-то
промычал и шумно вздохнул. По всему видать, мыслительный процесс давался ему
с трудом, а уж словообразовательный вообще был не доступен. Алена хмыкнула и