"Карл Витакер, Вильям Бамберри. Танцы с семьей " - читать интересную книгу автора

нашим клиентам в их жизни и без того мало хамили! Господи, пронеси...)
"Невозможные" пассажи Витакера бесконечно далеки от буквального
расспроса или интерпретации: это метафорические послания, своего рода стихи,
в которых "рифмы" и "ассонансы" не менее важны, чем тема, и поистине - из
песни слова не выкинешь. Слово же приобретает множественные (и иные) смыслы,
отрывается от обыденного своего употребления, да и бытовые его значения
поворачиваются забытыми или странными гранями и все вместе создает некий
эффект...Ну, впрочем, в отношении стихов это давно и хорошо известно. Как
известно и то, что получилось, когда текст "Песни песней" был воспринят не
как поэзия, а как "инструкция по сборке": "И на них - литое чудо -
Отвратительней верблюда - Медный в шесть локтей болван..." Последствия
буквального понимания метафор в лучшем случае уродливы и смешны, как этот
"скульптурный портрет Суламифи" у Саши Черного. В худшем - трагичны, о чем
свидетельствуют источники высочайшие и серьезнейшие. И от века говорящий
притчами обречен на непонимание, составляющее, видимо, важную часть его
миссии.
"Хорошо, - скажет скорее вдумчивый, нежели увлекающийся читатель, - а
какой же смысл в этой книге, если в качестве методического пособия ее не
используешь?" А такой, как вообще в возможности близко наблюдать работу
больших мастеров: повторить невозможно, но и пропустить нельзя, сама встреча
с фигурой такого масштаба - род инициации. Событие. Испытание.
Методические же пособия пишут, как известно, ассистенты и доценты на
кафедрах. И дело это нужное и полезное, однако к личным озарениям читающего
никак не ведущее. Почему - неизвестно. Возможно, большинство ассистентов и
доцентов недостаточно поэты. Или недостаточно безумцы.
И об этом Карл Витакер, понимающий толк и в том и в другом, писал:
"Профессионалам вообще не свойственно делать что-то для них новое - может
быть, только когда (заботами и изобретательностью пациентов) их на это
толкает жизнь".

Екатерина Михайлова


Предисловие

В понедельник в 8 часов утра в конце лета 1981 года я сидел у кабинета
Карла Витакера и ждал его прихода. Это была моя первая встреча с Карлом.
Дело происходило через три года после окончания мной колледжа и поэтому я
рассматривал встречу с Карлом как очень удачную возможность поучиться. С
резюме в руках я нервно ждал, готовя более или менее остроумное начало
разговора, а также слова благодарности за то, что моя просьба о трехдневном
визите была удовлетворена.
Через некоторое время он появился. Не успел я вскочить для приветствия,
как сначала Мама... затем Папа... затем трое детей последовали за ним в
кабинет. Что-то здесь было не так! Такого я не ожидал! Еще до того, как я
смог осознать, что происходит, Карл сказал: "Привет! Вы, должно быть, Билл.
Входите и начнем". Ошеломленный, я последовал за семьей, уже кое-как
рассевшейся, и быстро погрузился в диванную мягкость. Я, конечно же, пришел
сюда для того, чтобы поучиться символическому подходу в терапии, но не
ожидал, что окажусь в роли пациента!