"Карл Витакер. Полночные размышления семейного терапевта " - читать интересную книгу автора

Но трудно найти подход для ее измерения. Друзья говорят: "Мы не так уж
близки". Или: "У нас тесные отношения". Мы предполагаем, что степень
близости между мужем и женой достаточно велика. Между матерью и ребенком -
самая большая степень близости по сравнению с другими межличностными
отношениями, есть и близость внутриличностная - с самим собой.
Об интимности можно говорить, сравнивая ее с температурой . Мы говорим:
"Он ее горячо любит", "Он пылает", "Она к нему прохладно относится", "Он
холодный человек", предполагая, что межличностные отношения (большею частью
сексуальной и агрессивной природы) обладают своей температурой. У
температуры супружеской пары есть интересная особенность: пара ее
регулирует. Он горяч, она холодна; если повысится температура у нее, у
него - понизится, чтобы сохранить общую температуру пары.
Температура отношений усиливается во время ухаживания и вступления в
брак. Мы говорим, что такой-то брак стал в большей степени сексуальным.
Лучше сказать, что брак стал горячее, когда в нем усилилась или
сексуальность, или ненависть . Фактически усиление температуры ненависти в
браке помогает избежать усиления температуры сексуальности. Говоря таким
"температурным" языком, можно определить основную цель психотерапии как
повышение температуры отношений супругов или повышение температуры отношений
человека с самим собой.
Близость изоляции
В книге "Корни психотерапии" мы с Мелоном писали о том, что изоляция от
окружающего мира - одно из первостепенных условий для развития отношений
близости между терапевтом и пациентом. Та-кая близость стимулирует рождение
переноса и концентрирует внимание на процессе психотерапии. Происходит
соединение двух людей, отделенных от окружающей социальной среды и
вовлеченных в значимую совместную работу. Она может много значить для обоих
либо больше для одного и меньше - для другого. Эта сторона психотерапии
существенно не отличается от встречи Робинзона Крузо с Пятницей, от жизни
мифических юноши и девушки, высаженных на необитаемый остров, или от
ситуации реальных супругов, сильно связанных покупкой дома, первой машины
или рождением ребенка.
Выше я описывал общение с десятилетним мальчиком Джимом, который провел
со мною много времени в абсолютном молчании. Десять недель подряд он стоял в
моем кабинете, а я сидел молча, погруженный в размышление, и так проходили
все наши встречи. Я действительно не мог понять, чем я помог ему. Но его
учительница, видя происходящие с ним изменения, позвонила мне, чтобы
поблагодарить за "удивительную" помощь.
Можно строить разнообразные предположения о том, что же происходило на
самом деле. Очевидно, что взаимоотношения мальчика с другими людьми были
наполнены злобой. Его агрессия пробуждала зависимость у других детей
(возможно, и у матери) или ответную злость детей и взрослых, кого он не мог
напугать. А ситуация терапии была для него совсем новой и ни на что не
похожей. Человек, явно более сильный, чем он сам, позволял выражать злость и
в ответ не становился ни сердитым, ни зависимым, ни испуганным. Джиму не
удавалось приложить привычные фантазии к этому случаю взаимоотношений, тем
самым фантазии как бы опровергались. Неважно, что он не смог выразить их
словами. Поведение изменилось. Пауза неопределенности. А потом подействовало
естественное для каждого желание принадлежать своей социальной среде.
Может быть, Джим переменился из-за того, что мог кого-то ненавидеть без