"Энрике Вилла-Матас. Бартлби и компания " - читать интересную книгу автора

некоему невидимому тексту, которые, надеюсь, покажут, на что я способен в
роли исследователя человеческого типа под названием бартлби.
Двадцать пять лет назад, будучи еще совсем юным, я написал и даже
опубликовал роман о невозможности любви. И в результате пережил травму, о
которой у меня еще будет повод рассказать подробнее. Больше я никогда ничего
не писал; мало того, я твердо решил вообще никогда не возвращаться к
писательству, то есть сам превратился в одного из бартлби - вот откуда и
пошел мой к ним интерес.
Всем нам знакомы эти самые бартлби - человеческие существа, которым
свойственно полное неприятие мира. Прозвание свое они получили по имени
писца Бартлби из одноименной повести Германа Мелвилла. Никто никогда не
видел, чтобы писец этот что-либо читал, хотя бы газеты; обычно он подолгу
простаивал "у своего тусклого окна за ширмами, вперив глаза в глухую
кирпичную стену"* Уолл-стрит; он никогда не пил ни пива, ни чаю, ни кофе,
как прочие смертные; никогда никуда не ходил, потому что жил тут же в
конторе, проводя в ней даже воскресенья; никогда никому не говорил, кто он
такой, откуда родом и есть ли у него близкие на этой земле; а когда его
спрашивали, где он родился, или поручали какую-либо работу, или просили
рассказать хоть что-нибудь о себе, он неизменно отвечал:
______________
* Здесь и далее повесть "Писец Бартлби" цитируется в переводе M. Лорие
по изданию: Мелвилл Герман. Собр. соч.: В 3 т. Л., 1988. T.3.

- Я бы предпочел отказаться.
Меня уже давно занимает это явление во всей его широте - то есть
синдром Бартлби в литературе; я давно изучаю эту болезнь, врожденный недуг
современной словесности: нежелание что-либо делать или стремление к ничто. В
результате некоторые творческие личности, пусть даже наделенные высоким
чувством эстетической ответственности (а возможно, именно из-за этого), так
и не начинают писать; правда, бывает, они все-таки создают одну-две книги, а
затем наотрез отказываются продолжать; бывает также, что они начинают писать
весьма бойко, и вдруг, в один прекрасный день, их едва ли не в буквальном
смысле разбивает паралич - и уже навсегда.
Идея заняться исследованием литературы направления Нет - то есть
творчества Бартлби и компании, родилась у меня в прошлый вторник, когда я
сидел у себя в конторе и вдруг мне послышалось, будто секретарша шефа
сказала кому-то по телефону:
- Сеньор Бартлби на совещании.
Я едва не расхохотался. Совершенно невозможно представить себе, чтобы
Бартлби с кем-либо совещался или, скажем, включился в кипучую атмосферу
заседания административного совета. Зато не так уж трудно - собственно, это
я и намерен проделать в своем дневнике или, если угодно, в постраничных
комментариях - собрать вместе целую толпу бартлби, то есть писателей,
пораженных Болезнью, главным симптомом которой является нежелание что-либо
делать.
Конечно же, фамилия Бартлби мне просто послышалась, когда секретарша
произнесла довольно похожую фамилию шефа. Но, признаюсь, ошибка пришлась как
нельзя кстати, она дала внезапный толчок - и вот после двадцати пяти лет
молчания я наконец-то решился вновь взяться за перо и рассказать о самых
разных и важных тайнах - о самых замечательных из тех писателей, что бросили