"Альберто Виллолдо. Город Солнца" - читать интересную книгу автора

оно представляет небольшую заросшую травой площадь, где когда-то было
древнее кладбище, а теперь однокомнатная каменная хижина, крытая пальмовыми
листьями, служит школьным помещением для индейцев долины Цветок Ллуллучи.
Я расположился рядом со школой и разбил палатку у подножия холма, где
рассеяны обломки старого кладбища. Я накачал маленьким поршнем старый
примус, набрал в котелок вод из ручья, добавил туда несколько капель йодной
настойки уселся смотреть, как закипает вода.
Итак, первый день закончился, я поел, Солнце спряталось за высокий
горизонт и становится холодно. Я здесь не буду разводить костер, а пишу при
скудном свете своей походной печки. Я варю чай с кокой; к утру он будет
холодным, и я наполню им фляги, я уже знаю этот вкус, у него даже цвет
желто-зеленый; напоминает желчь, - но он освежает. И если он добавляет сил,
то вкус стоит терпеть.
Несколько минут назад я видел двух мальчишек-индейцев, они вели лошадь
с провисшим животом через кладбище на холм за моей спиной. Я сильно устал.
Один, но не одинок. Холодно, и ночная темень столь же глубока, сколь
совершенно сияние дня на этой неоскверненной высоте. Ночные звезды более
отчетливы, чем дневное светило: они висят в абсолютной черноте. Они кажутся
ближе, не потому, конечно, что я на 9000 футов поднялся к ним, а потому что
их лучам не приходится сюда пробиваться сквозь плотный переработанный воздух
низин, где живет почти весь мир.
Дневное светило, Солнце, здесь не так различимо: его сияние наполняет
все небо такой неотфильтрованной яркостью, что различить его лик нелегко;
просто это ярчайшая часть ярчайшего неба, которое я когда-либо видел.
Мне хотелось бы рассказать виденный мною сон - очередной выпуск
сериала, который я начал сновидеть в Сан-Франциско и в каньоне Шелли. Но
дело в том, что в эту ночь я спал, как бревно.
Переспал. Я проснулся внезапно, резко дернулся - это редко случается,
когда спишь не в помещении, - и снова откинул голову на скатанные брюки,
выполнявшие роль подушки. Солнце уже проникло в долину, и в моей палатке
сиял синий свет, отфильтрованный тканью. Я лежал, дышал спертым синим
воздухом и производил тщательную проверку собственного тела: икры, бедра,
плечи. Слишком большая нагрузка вчера дала ощутимый эффект сегодня утром,
подобно излишней дозе вина. Но чувствовал я себя хорошо.
Плохо только, что переспал. Сегодняшний этап будет длиннее, круче и
выше, чем вчерашний, а я знал, что перевала должен достичь до захода Солнца.
Я спал на своих часах, и когда нашел их, я поднялся на колени и расстегнул
молнию на входе в палатку. Было девять пятнадцать.
Мальчишки снова здесь; оба они вместе со своей лошадью стоят на холме,
на старом кладбище, и наблюдают за мной, пока лошадь что-то жует. Школьный
двор пуст; никем не занят, и сама школа, напоминающая одну из развалин,
только покрытая пальмовыми листьями. Единственный звук доносится из-под
пешеходного моста, где журчит вода Ллуллучайока.
Мне следовало бы поесть, но потребность пройти какое-то Расстояние,
оказаться подальше от места, где я задержал: я, заставила меня засуетиться с
одеждой, затолкать поскорее палатку в чехол, сложить кое-как спальный мешок,
наполнить фляги чаем, который я варил вечером, навьючить на себя весь этот
тюк и без четверти десять уже шагать по тропе.
Я покинул долину с опозданием, зато нечаянно доставил развлечение двум
мальчишкам, которые наблюдали за моей решительной спешкой с невозмутимым